Наука логики. Том II
Шрифт:
Эта тотальность, моменты которой сами суть полные отношения понятия, т. е. сами суть умозаключения, в которых каждый из трех различенных объектов проходит через определение среднего термина и крайних терминов, — эта тотальность составляет свободный механизм. В нем различенные объекты имеют своим основным определением объективную всеобщность, а именно, тяжесть, пронизывающую собой все и сохраняющую себя тождественной в обособлении. Соотношения давления, толчка, притяжения и тому подобное, равно как и агрегаты или смеси, принадлежат к отношению той внешности, которая обосновывает третье из сопоставленных выше умозаключений. Порядок, представляющий собой чисто внешнюю определенность объектов, перешел в имманентное и объективное определение; последнее есть закон., Ъ) Закон В законе явственно обнаруживается более определенное отличие идеализованной реальности объективности от внешней реальности. Объект, как непосредственная тотальность понятия, еще не обладает внешностью, как отличной от понятия,
положена как нечто не в-себе-и-для-себя-сущее. Вышеуказанная тождественность или идеализованность индивидуальности есть в силу соотношения с внешностью некоторое долженствование; она есть в-себе-и-для-себя-определенное и самоопределяющее 12*
{180}
единство понятия, каковому единству упомянутая внешняя реальность не соответствует, вследствие чего эта внешняя реальность доходит лишь до стремления. Но индивидуальность сама по себе есть конкретный принцип отрицательного единстеа и как таковой сама есть тотальность, есть единство, расщепляющее себя на определенные различия понятия и остающееся в своей равной самой себе всеобщности; тем самым индивидуальность есть средоточие, расширенное внутри своей чистой идеальности через различие. — Эта соответствующая понятию реальность есть идеализованная реальность, отличная от той лишь стремящейся реальности; различие, которое вначале представляет собой некоторую множественность объектов, выступает здесь в своей существенности и вобрано в чистую всеобщность. Эта реальная идеальность есть душа развитой выше объективной тотальности, в-себе-и-для-себя-определенное тождество системы.
Получается поэтому, что объективное в-себе-и-для-себя-бы- тие в своей тотальности выступает более определенно как отрицательное единство центра, которое делит себя на субъективную индивидуальность и внешнюю объективность, сохраняет в последней первую и определяет ее в идеализованном различии. Это самоопределяющее единство, абсолютно приводящее внешнюю объективность обратно в идеальность, есть принцип самодвижения; определенность этого одушевляющего принципа, представляющая собой различие самого понятия, есть закон. — Мертвый механизм представлял собой рассмотренный выше механический процесс объектов, которые непосредственно казались самостоятельными, но именно поэтому на самом деле несамостоятельны и имеют свой центр вне себя.
Этот процесс, переходящий в покой, обнаруживает либо случайность и неопределенную неодинаковость, либо формальное единообразие. Это единообразие есть правило, но не закон.
Лишь свободный механизм обладает некоторым законом, собственным определением чистой индивидуальности или для- себя-сущего понятия; этот закон, как различие в самом себе, есть непреходящий источник само себя возбуждающего движения; поскольку закон в идеальности своего различия соотносится лишь с собой, он есть свободная необходимость.
{181}
с) Переход механизма Однако эта душа еще погружена в свое тело; отныне уже определенное, но внутреннее понятие объективной тотальности есть свободная необходимость таким образом, что закон еще не противопоставил себя своему объекту; он есть конкретная центральность, как всеобщность, непосредственно распространенная в свою объективность. Вышеуказанная идеальность имеет поэтому своим определенным различием не сами объекты; последние суть самостоятельные индивидуумы тотальности или же, — если бросить взгляд назад на пройденную формальную ступень, — неиндивидуальные, внешние объекты. Закон им, правда, имманентен и составляет их природу и мощь, но его различие замкнуто в его идеальность, и сами объекты не дифе- ренцированы на идеализованные различия закона. Однако объект имеет свою существенную самостоятельность исключительно только в идеализованной центральности и ее законе; объект поэтому не в силах оказывать сопротивление суждению понятия и сохранять свою абстрактную, неопределенную самостоятельность и замкнутость. В силу идеализованного, имманентного ему различия его наличное бытие есть положенная через понятие определенность. Его несамостоятельность перестала, таким образом, быть лишь некоторым стремлением к центру, по отношению к которому он (именно потому, что его соотношение с центром^ есть лишь некоторое стремление) имеет еще вид (Erscheinung) некоторого самостоятельного внешнего объекта; он теперь есть стремление к определенно ему противоположному объекту, равно как и сам центр в силу этого расцался, и его отрицательное единство перешло в объективированную противоположность. Центральность есть теперь поэтому соотношение этих друг к другу отрицательных и напряженных объективностей. Таким образом, свободный механизм определяет себя как химизм.
Вторая глава. Химизм
Химизм составляет в целом объективности момент суждения, т. е. момент ставшего объективным различия и процесса. Так как он уже начинает с определенности и положенности и химический объект есть вместе с тем объективная тотальность,
А. Химический объект
Химический объект отличается от механического тем, что последний есть тотальность, безразличная к определенности; в химическом же объекте определенность и, стало быть, соотношение с другим, а также вид и способ этого соотношения принадлежат, напротив, к его природе. — Эта определенность есть по существу вместе с тем обособление, т. е. она вобрана во всеобщность; она, таким образом, есть принцип, — всеобщая определенность, определенность не только одного единичного объекта, но и другого. В объекте теперь поэтому диференци- руется его понятие, как внутренняя тотальность обеих опре- деленностей, и та определенность, которая составляет природу единичного объекта в его внешности и существовании. Так как объект, таким образом, есть в себе все понятие, то он обладает в самом себе необходимостью и влечением снять свое противоположное, одностороннее устойчивое наличие и сделать себя в наличном бытии тем реальным целым, которое он есть по своему понятию.
Относительно выражения «.химизм» для обозначения отношения того небезразличия объективности, которое у нас здесь получилось, можно, впрочем, заметить, что его здесь не следует понимать так, как будто это отношение проявляется только в той форме природы элементов, которая именуется так называемым химизмом в собственном смысле. Уже метеорологическое отношение должно рассматриваться как такой процесс, стороны которого обладают больше природой физических, чем химических элементов. В живых существах отношение полов подчиняется этой схеме, и она точно так же составляет формальную основу духовных отношений любви, дружбы и т. д. (81).
При более близком рассмотрении оказывается, что химический объект, как некоторая самостоятельная тотальность вообще, есть сперва рефлектированный в себя объект, который постольку отличен от своей рефлектированности во-вне, — некоторое безразличное основание, индивидуум, еще не опреде
{183}
ленный как небезразличный; личность также есть такое пока что лишь с собой соотносящееся основание (82). А та имманентная определенность, которая составляет небезразличие химического объекта, рефлектирована в себя, во-первых, так, что это взятие обратно направленного во-вне соотношения есть лишь формальная абстрактная всеобщность; таким образом, направленное во-вне соотношение есть определение его (химического объекта) непосредственности и существования. Взятый с этой стороны, он не в себе самом возвращается в индивидуальную тотальность, и отрицательное единство имеет два момента своей противоположности в двух особых объектах. Согласно этому химический объект не может быть постигнут из него же самого, и бытие одного объекта есть бытие некоторого другого. — Но, во-вторых, определенность рефлектирована в себя абсолютным образом и составляет конкретный момент индивидуального понятия целого, каковое понятие есть всеобщая сущность, реальный род особенного объекта. Химический объект (а тем самым и противоречие между его непосредственной положенностью и его имманентным индивидуальным понятием) есть стремление снять определенность его наличного бытия и дать существование объективной тотальности понятия. Он поэтому, хотя тоже есть нечто несамостоятельное, но таким образом, что он по самой своей природе напряжен против этой несамостоятельности и начинает процесс самоопределяющим образом.
В. Химический процесс
1. Он начинается с пред-положения, что хотя объекты напряжены по отношению к самим себе, они именно поэтому прежде всего напряжены по отношению друг к другу; это — отношение, которое называется их сродством. Так как каждый объект в силу своего понятия находится в противоречии с собственной односторонностью своего существования и, стало быть, стремится снять ее, то здесь непосредственно положено стремление снять односторонность другого объекта и этим взаимным выравниванием и соединением положить реальность адекватной понятию, содержащему в себе оба момента.
Поскольку каждый из этих объектов положен как в самом себе противоречащий себе и снимающий себя, то они лишь
{184}
УЧЕНИЕ 0 ПОНЯТИИ посредством внешнего насилия удерживаются в отделении друг от друга и от их взаимного дополнения. Средним термином, смыкающим эти крайние термины, служит, во-первых, в-себе- сущая природа этих двух крайних терминов, держащее их обоих внутри себя целостное понятие. Но, во-вторых, так как они в своем существовании противостоят друг другу, то их абсолютное единство тоже есть отлично от них существующая, пока что еще формальная стихия, — стихия сообщения, в которой они вступают во внешнюю общность друг с другом. Так как реальное различие принадлежит крайним терминам, то этот средний термин есть лишь абстрактная нейтральность крайних терминов, их реальная возможность, — как бы теоретическая стихия существования химических объектов, их процесса и его результата; в области телесного вода исполняет функцию этой среды; в области духовного, поскольку в ней имеет место нечто аналогичное такого рода отношению, им должен считаться вообще знак и, ближе, язык.