Наука побеждать. Авантюра
Шрифт:
Меня брали сильные сомнения, что наш взвод выдержит второй удар гусарского эскадрона. Новый обмен залпами унесёт десятки жизней и многие останутся неспособными сражаться калеками. А у скольких не выдержит сердце, и они побегут, увлекая за собой других, смешивая ряды, ломая построение? И вот уже на месте взвода обезумевшая от своего страха толпа людей. Я тряхнул головой, отгоняя жуткое наваждение, и сосредоточился на зарядке "Гастинн-Ренетта".
– Нас спасли наглость и снобизм британцев, - криво улыбнулся Федорцов, вновь укладывая пистолет
– Коней перед строем почти остановили, думали, что они на стрельбище. В этот раз осторожней будут.
– Но что же капитан?
– тихим голосом спросил я.
– Отчего не идёт к нам на помощь?
– Придёт, Серёжа, не бойся, - заверил меня поручик.
– Как станет совсем туго - придёт.
Главное, чтобы не стало совсем поздно, едва не ляпнул я, но вовремя остановил себя. Брякнуть такое при солдатах - большей глупости быть не может.
– Товьсь!
– скомандовал Федорцов.
– Целься!
– Гусары вскидывают мушкетоны.
– Пли!
– опережает британского офицера поручик.
Выстрелы мушкетонов тонут в слитном залпе солдатских ружей. На сей раз, я спустил курок вместе со всеми. И снова гусары налетели на строй. Зазвенели клинки сабель и штыки мушкетов. Теперь уже дрались все три шеренги. Заменять павших из первых двух было некогда. Я отчаянно отбивался от гусар, удары обрушивались на мою шпагу, рукоять её едва не выворачивалась из пальцев. После я насчитал на клинке больше двух десятков зазубрин.
– Ничего, ничего, Серёжа, - скрежетал зубами поручик Федорцов, больше себе, нежели мне.
– Надо продержаться. Придёт Губанов. Обязательно придёт.
И снова нам удалось отбить атаку гусар. Однако стрелять им в спину было некому.
– Заряжай мушкеты!
– скомандовал Федорцов.
– Поспешай, орлы! Гусары ждать не будут!
Кавалеристы, действительно, отъехали не слишком далеко. Сотни на полторы шагов. Остановившись, они принялись перезаряжать мушкетоны, посылая в нашу сторону непристойности.
– Взвод, целься!
– раздалась команда.
Из камышей болотистого берега реки выступил второй взвод нашей роты. По колено в грязи, они зашли с фланга и изготовились дать залп по врагу.
– Пли!
Шесть десятков мушкетов грянули в один голос. И гусары не выдержали. Сердце подвело их. Не хватило силы духа.
– Flee! Escape!
– кричали они.
– Run away! Save yourself!
– Говорил же я тебе, Серж!
– рассмеялся Федорцов, отчего-то назвав меня на французский манер.
– Придёт наш капитан!
– Первый взвод, соединиться со вторым! На пятьдесят шагов отступить!
– командовал тем временем капитан Губанов.
– В три шеренги стройся! Второй взвод, первая и вторая шеренги! Первый взвод, третья шеренга!
– Поспешай, поспешай!
– тут же закричали унтера. Особенно надрывался Ермолаев, отдувавшийся за троих.
– Зарядить мушкеты!
– скомандовал капитан, как только солдаты заняли свои места.
Мы замерли,
– кинутся, так окрылены лёгкой победой. Конечно, они-то не дрались с британскими гусарами, по ним не палили картечью с двадцати шагов и сабельной стали отведать им не пришлось.
Однако шли минуты, цеплявшиеся одна за другую, и никто не спешил атаковать нашу роту. Неподалёку шла битва, о которой я имел представление по шуму и редким комментариям поручика Федорцова.
– Славная битва, - отрывисто бросал он.- Картечь в ход пошла. Британцы, видимо, к нашим батареям подошли.
– А почему не наши к британским?
– спросил я.
– С нашей стороны звук, Серж, - усмехнулся поручик.
– Да рёв от залпа "единорогов" ни с чем не спутаешь.
Мы простояли ещё около четверти часа, когда за нашими спинами раздался стук копыт. Недавно дравшиеся с гусарами солдаты инстинктивно напряглись, сжав побелевшими от напряжения пальцами мушкетные стволы. Однако приказа перестраиваться не поступало.
Наконец, к нам "подлетели" всадники в зелёных мундирах с карабинами и саблями. Уланы-карабинеры. Наши.
– Господин капитан!
– козырнул Губанову офицер конных егерей.
– Имею честь представиться, штабс-ротмистр Тоцкий, командир фланкеров второго эскадрона Волынского Уланского полка!
– Капитан Губанов, командир третьей роты третьего батальона Полоцкого пехотного полка. Честь имею.
– Покончив с представлениями, он спросил: - Зачем вы здесь?
– В лагерь со стороны позиций, занимаемых вашей ротой, прискакали несколько лошадей под британскими сёдлами, - ответил штабс-ротмистр, - на одной сидел мёртвый гусар. Нас отправили провести разведку.
– На вашем мундире кровь, штабс-ротмистр, - сказал капитан Губанов, - значит, вы уже побывали сегодня в бою. Можете что-нибудь сообщить?
– Мои фланкеры прикрывали огнём улан во время флангового манёвра, - сообщил тот.
– Мы ударили на британскую лёгкую пехоту. Горцев из Шотландии, если быть точным. Атаковали, заставили перестроиться в каре, а как только отступили, по ним открыла огонь артиллерия.
Жуткое, верно, было зрелище. 6-ти, 12-ти и 16-ти фунтовые ядра врезаются в ряды плотно сбившихся для отражения кавалерийской атаки солдат, оставляя в них изрядные просеки.
– Батальон горцев рассеяли, - не без гордости добавил штабс-ротмистр Тоцкий, - никак не меньше.
– А в общем, как идёт сражение?
– спросил у него наш капитан.
– Ровно, господин капитан, - ответил штабс-ротмистр.
– То британец прорвётся к самым батареям. То вот мы на флангах пошалим. А в центре крепко сошлись. Насмерть. Из-за дыма почти ничего не видно, так что и не понять, кто побеждает - мы или британцы. Но на случай прорыва, на центр генерал приказал нацелить четыре двенадцатифунтовки, заряженных картечью.