Наука побеждать. Авантюра
Шрифт:
Пройдя по деревянному трапу впереди своего взвода, я вошёл внутрь дирижабля "Гангут", где капитан Антоненко беседовал с вахтенным офицером, по всей видимости, квартирмейстером, ответственным за размещение наших полков на борту дирижабля. Я подошёл к ним и спросил:
– Господин штабс-капитан, куда вести солдат?
С тем же вопросом подошёл подпоручик Эбергард-Шютц, присланный нам на смену покойному Федорцову и ушедшему на повышение Антоненке.
– Кондуктор вас проводит, - ответил нам вахтенный офицер.
Молодой унтер-офицер флота коротко поклонился нам и попросил следовать за ним. Мы шагали гулкими коридорами,
– Два кубрика для взводов, - когда мы, наконец, пришли начал объяснять кондуктор.
– Отдельные каюты для штабс-капитана, поручика и подпоручика и одна на двоих - для прапорщиков. Денщики живут в одной каюте с офицерами, но для них есть места и во взводных кубриках.
– Как ориентироваться на вашем корабле?
– спросил у него штабс-капитан Антоненко.
– Вот указатели, - похлопал кондуктор по деревянной табличке, привинченной к переборке.
– Расстояния указаны в футах, потому как "Гангут" выстроен по британским лекалам. На границе пассажирской палубы всегда дежурит унтер или кондуктор, он всегда подскажет дорогу или вызовет матроса, который вас проводит. И запомните главное, в случае полундры или аврала, бежать строго по часовой стрелке, даже если место, куда вам надо, в двух вершках от вас. Это корабельный закон.
– Спасибо, кондуктор, - поблагодарил его штабс-капитан.
– Мы вас больше не задерживаем.
Кондуктор отдал честь и поспешил куда-то в сторону мостика по своим кондукторским делам.
– Разойтись, - скомандовал штабс-капитан.
– Господа офицеры, вы свободны.
– Есть, господин штабс-капитан, - ответили мы.
Я обернулся к прапорщику Семёну Кмиту, молодому человеку, который, как и новый командир второго взвода, присоединился к нам в Брянском депо.
– Прапорщик, - приказал я ему, - проследите за тем, как расположатся солдаты взвода. Потом можете быть свободны.
– Есть, - ответил он, без видимого неудовольствия, хотя, знаю на собственно примере, подобного рода приказы вызывают глухую досаду. Все отправляются отдыхать, а ты за солдатами гляди, как нянька. Однако сейчас догляд за солдатами был особенно нужен. Больше половины взвода - бывшие рекруты, ещё не освоившиеся и "пороху не нюхавшие", так что относится к ним будут с некоторым нарочитым покровительством, а молодые люди этого не любят - опять же, по себе знаю - и возможны совершенно ненужные конфликты. К которым, как говорят учёные мужи, особенно располагают закрытые помещения и постоянное напряжение.
– Жильцов, - кивнул я денщику, ловко управлявшемуся с моим нехитрым багажом одной левой. Тот дёрнул рукой, попытавшись по привычке отдать честь, отчего ремень, прикреплённый для удобства к сундуку, съехал с плеча. Жильцов поправил его и зашагал вслед за мной.
Пока он обустраивал наше временное пристанище, я решил немного прогуляться по внутренностям дирижабля. Развернуться в нашей каюте вместе с довольно дюжим Жильцовым было негде, да и очень уж интересно. Первым делом я заглянул в кубрик своего взвода, там всё было спокойно - прапорщик Кмит стоял в дверях, сложив руки на груди. Я поспешил дальше, чтобы не смущать его, а то выходило, что я вроде бы проверял нового офицера. Я быстро обернулся к указателю и принялся его внимательно изучать.
Так, что тут у нас. Мостик - 100 футов
Я прошёл в страшно неудобную овальную дверь с круглым окошком-иллюминатором. За ней я обнаружил странного офицера. В петровских времён форме, треуголке и солдатским тесаком, вместо шпаги.
– Приветствую вас, господин поручик, - усмехнулся он, отдав честь.
– Честь имею представиться, подпоручик Булатников, командир ударной ландунгс-команды линейного дирижабля "Гангут".
– Честь имею, поручик Суворов, - представился я, - командир первого взвода третьей роты третьего батальона Полоцкого пехотного полка.
Я протянул руку Булатникову, тот крепко пожал её.
– Держу пари, вы никогда не слышали о нас?
– также весело спросил он.
– Если честно, то да, - не стал отпираться я.
– Не просветите меня, подпоручик?
– С удовольствием, - ответил Булатников, - только не здесь. Идёмте в мою каюту, поручик, а то на этом дирижабле поговорить уже и не с кем. Вахтенные офицеры делами заняты, отдыхающим, сами понимаете, не до кого дела нет. Да и не слишком любят авиаторы общаться с нами - пехотой, пускай и воздушной. Со своими же солдатами запанибрата болтать нельзя, а уж пить тем более. Вы вино, надеюсь, пьёте?
– Пью, - кивнул я и тут же добавил: - Умеренно.
– У меня остались несколько бутылок славного кьянти, из Священной Римской империи. От последнего похода остались. Идёмте, поручик.
Я охотно согласился на предложение подпоручика. Делать было, в общем-то, нечего, во вверенном мне подразделении всё спокойно, экипажу в кают-компании нас ещё не представляли, так что Булатников был, фактически, моим единственным знакомым на борту. За исключением офицеров нашего полка.
Каюта Булатникова ничем не отличалась от моей. Разве что денщика у него явно не было - слишком уж большой беспорядок царил в каюте. Скинув патронные сумки и пояс с ножнами с полусаблей, подпоручик освободил нам два места у маленького стола, на который водрузил не без гордости бутылку итальянского вина.
– По традиции, - начал Булатников, разлив вино по не слишком чистым стаканам, - за здоровье!
– Ваше здоровье, - поддержал его я.
– Между первым и вторым тостом, - не отступал от традиции подпоручик, - пуля пролететь не должна.
– Он снова разлил вино.
В общем, прежде чем начать разговор, мы успели "приговорить" первую бутылку кьянти.
– Все знают, что царь Пётр Великий, - начал весьма печальную повесть подпоручик Булатников, - начал строить военно-морской и военно-воздушный флот. Для морского боя учредил Навигацкую школу и морскую пехоту. Для воздушного - Авиаторское училище и пехоту воздушную. Поначалу, мы были в большой чести, особенно после ландунга, по-русски, десанта, на Нарву и Нотебург. Во времена царствования Петра Второго, когда сгноили флот и едва не угробили Питерсбурх, о нас позабыли совсем, равно как и о моряках. Единокровная дщерь Петрова о флота вспомнила - и о морском, и о воздушном. Вот только задачи аэронавтов сильно изменились. Не стало лихих ландунгов на вражеские крепости. Их теперь предпочитали обрабатывать пороховыми бомбами и чёртовыми цепями. Хотя во время штурма Измаила ваш родственник...