Навь Остров. Территория забытых богов
Шрифт:
– Слушай, Мот, думаю, что неудобно, как-то, с пустыми руками будет.
– Совершенно с тобой согласный. Нужно из наших запасов прихватить чего ни будь.
Прихватив из багажника две плитки шоколада, большую банку китайской говяжьей тушенки и бутылку коньяка, друзья вошли во двор.
– О, вот и постояльцы наши!
– первой парней увидела хозяйка.
– А мы уже думали, что к обеду вас и не дождемся!
– Добрый день, Галина Николаевна, Григорий Семенович.
– Немного смущенно поприветствовал хозяев Матвей.
– Здравствуйте!
– В свою очередь поздоровался Алексей.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте,
– Ответил Семеныч за себя и супругу, которая уже гремела посудой в летней кухне.
– Мойте руки, и садитесь. Мы-то уж отобедали, вот - чаевничаем.
– Мы тут прихватили с собой, кое-что.
– Алексей выложил из пакета на стол продукты.
– Ух, ты, "Дагестанский"! Пять звездочек!
– Обрадовался коньяку Семеныч.
– Давненько я благородных напитков не употреблял.
– Ой, да ладно! Давно он не употреблял!
– Хозяйка появилась с подносом, на котором, в глубоких тарелках, аппетитно дымился борщ.
– На прошлой неделе, только, дочь с зятем приезжали, ром привозили! Давайте, давайте, мальчики, приступайте, не стесняйтесь! Вот - хлебушек берите, сметанка вот, чесночек, сало. Кушайте, кушайте!
– Погоди, мать, дай нам по чарке выпить, для аппетиту! А ром тот, честно говоря - туфта. Ни в какое сравнение с нашими напитками не идет. Только башка болит после него.
– Ой, тебе все что горит - пойдет! А потом - ты-то уже пообедал, и "для аппетиту" у тебя было! А ребятки пусть выпьют.
– Извините, Семеныч, - произнес Алексей, у которого только от одного вида пищи начала обильно выделяться слюна и заворчало в животе, - а можно нам вашего... домашнего?
– Самогону, что ли!? А почему ж нельзя? Галя, принеси нашего! Пацаны говорят, что коньяки с вискарями они и дома попьют, а такой натурпродукт в городах не сыщешь.
Друзья с большим удовольствием "навернули" борща, под несколько рюмок самогона, закусывая бутербродами из черного хлеба с салом и чесноком. На второе были жаренные в сметане караси. А потом пили чай из настоящего самовара с крыжовниковым варением.
– Старинная вещь?
– Кивнул на медного красавца Алексей.
– Наверное! Мы когда сюда переехали, много старых вещей нашли: и прялки, и, даже, станок ткацкий, и утюги чугунные, ну - те, в которые угли засыпать надо. Знаете? И вот эту, - Семеныч любовно похлопал по медному боку, - полезную штуковину. Я его почистил, подрихтовал малость, пропаял кое-где. Из него чай какой-то особенный получается, с дымком. Чувствуете? Не то, что в электрочайниках.
Несмотря на то, что парней слегка разморило от сытного обеда и самогона, им не хотелось вставать из-за стола - так хорошо и уютно было сидеть под шатром из яблоневых веток, и вести беседу с хозяевами - простыми и добродушными людьми.
– Галина Николаевна, Григорий Семенович сказал, что вы местная. Вы тут, в этом селе, и родились?
– Ну, да. Родители мои тоже тут родились, всю жизнь в леспромхозе проработали.
– А могли бы вы, что ни будь, рассказать про Марию Силантьевну?
– Это про бабу Машу, что ли?
– Да, Макарову.
– А что могу рассказать... то, что и все в селе знают. Приехали они к нам из областного центра. Ее мужа, Илью Дементьевича, насколько я помню, прислали на должность директора нашего леспромхоза - предыдущего за что-то сняли, а потом и вообще посадили. Они - Макаровы, примерно, одного возраста с моими родителями были. Сын у них был - Антон, его
В общем-то, хорошие люди были. Илья Дементьевич быстро вывел леспромхоз в одно из самых передовых хозяйств области. О селе нашем он сильно заботился: школу новую построил, клуб шикарный, магазин, газ подвел. А скольким людям работу дал, и не только из нашего села! Мария Селантьевна с самого приезда в школе нашей учительствовала, историю и обществоведение преподавала. Уважали ее ученики, в меру строгая она была, но справедливая. Редко когда родителей чьих ни будь за проступок какой вызывала - все сама беседовала, воспитывала. Ей самых отчаянных сорвиголов удавалось утихомирить и за ум взяться убедить! А которые постарше ребята были - девяти, десятиклассники, вообще влюблялись в нее. Красивая была женщина! Мы - девчонки, все пример с нее брать старались!
– Галина Николаевна смущенно засмеялась, прикрыв лицо руками. Потом на какое-то время замолчала, как будто вспоминала что-то.
– Тоху тоже любили в селе.
– Продолжила хозяйка.
– Весь в мать - красавец, высокого роста! Да и умница был, первый отличник в школе. А на гитаре как играл! Все пацаны стремились к нему в друзья. А он и не отказывал в дружбе никому, к любому мальчишке умел подход найти. Ой, помню, в клубе танцы закончатся, а летом-то домой идти еще не хотелось, так собирались мы целой компанией у церковных развалин, костер палили, картошку пекли. Но больше всего любили, когда Тоха какую ни будь книгу рассказывал - детектив, там, или фантастику. Он очень много читал! Сидим, бывало, друг к дружке жмемся, рты пораскрываем, а он все рассказывает, да так интересно! Прямо моноспектакль какой-то!
После очередной паузы, Галина Николаевна, тяжело вздохнув, заговорила вновь.
– Потом мы с Гришкой поженились, когда он свое училище в Ленинграде окончил, и уехали на Север. Через два года мужу дали отпуск. У нас тогда Колька родился, нужно же было деду с бабой показать. Мы сперва в Крым съездили, а затем к моим родителям. Вот тут-то и ошеломили они нас новостями. Оказывается, что отец и сын Макаровы пошли на охоту, в сторону Навь Острова, и не вернулись. Больше недели их искали - милиция, военные, да мужики из нашего Дубравино и других окрестных сел и деревень. Но все безрезультатно. Да и не мудрено - болота кругом, топи.
Хозяйка опять тяжело вздохнула.
– Мария Селантьевна тогда здорово сдала. Постарела, сгорбилась вся. Ей было-то лет пятьдесят на то время, а стала выглядеть - на все восемьдесят. Работу в школе, правда, не оставила, может потому и прожила еще столько. Частенько выходила на дорогу, которая от села, мимо их дома, тянется куда-то в болота, и стояла подолгу, глядя в ту сторону. Понятное дело - своих мужичков выглядывала, все надеялась, что вернутся. А, как-то раз, кто-то из охотников, и ночью ее там видел. Дождь льет, говорил, гроза сумасшедшая, темень - а она стоит, расставив руки в стороны, и что-то говорит, как будто заклинания какие, или молитвы! Длинные седые волосы ветер треплет, глаза безумные, навыкате...! Жуть! С тех пор и стали поговаривать, что ведьма она, с нечистыми силами знается. Ну, темного народу хватает и сейчас... Умом она просто тронулась - горе то какое!