Навь Остров. Территория забытых богов

Кучук Владимир

Изба была срублена и для графской семьи, но по окончанию полевых работ, началось строительство графского дворца.

С самого начала местные знахари активно занялись врачеванием Настеньки - графской дочки, и настолько успешно, что за каких-то полтора-два года хворь отступила почти полностью. Девочка похорошела, зарумянилась, болезненная худоба исчезла. Прямо невеста на выданье! Граф был на седьмом небе от счастья! К этому времени закончилось строительство дома - точной копии того, что остался на хуторе, и который так любила Анастасия, но только он был возведен из камня. Нашлись среди крестьян умельцы не менее талантливые, чем архитектор из Санкт Петербурга!

В общем, переселенцы, в довольно короткий

срок, при помощи местных обитателей, отлично обжились на новом месте. Крестьян, еще совсем недавно сильно переживавших из-за того, что пришлось бросить свою деревню, и поселиться в совершенно неизвестной местности, находящейся где-то в глубине бескрайних болот, тоска по оставленным местам постепенно сменила радость и восхищение от вновь обретенной Родины. Для, как говорится, усиления эффекта, граф приказал срубить часовенку, для того, что бы сильно набожные, православные крестьяне не остались без покровительства своего Бога. Опять же, это стало возможным после разрешения хозяев долины, являвшихся, что ни на есть, самыми настоящими язычниками, приверженцами древней славянской веры, почитавшей не единого бога, как христиане, а целый пантеон богов со своей иерархией.

Казалось бы, и для хозяев чудесной земли, и для переселенцев сложилась прекрасные условия для дальнейшего совместного проживания, и ничего не сможет нарушить добрососедские отношения. Но не тут-то было!

Чуть ли не с самого момента появления в долине странным образом повел себя Ангрипп, и без того личность весьма загадочная. Он был категорически против лечения молодой графини местными знахарями, и настойчиво пытался убедить графа в возможности пагубных последствий от этого врачевания, но Левашов, который за столько лет, наконец, увидел свою дочь здоровой и счастливой, даже слушать его не хотел.

Как казалось, Ангрипп смирился с таким поворотом дел, и посвятил себя исключительно своим заботам, а именно: первое время подолгу бродил в окрестностях поселения общины, на первый взгляд - движимый простым человеческим любопытством. Но, чем дальше, тем становилось понятней, что странный доктор не от безделия слоняется по округе, а что-то пытается разузнать, выведать, найти. Это очень не понравилось и без того замкнутым и скрытым общинникам, которые просто перестали его пускать в пределы своего поселения. Да, честно говоря, знахарь им не пришелся по душе с самого начала.

В конце концов, не найдя ничего, из того, что его интересовало, окрест общины, Ангрипп перенес свои поиски в другие части долины, леса и озера. Случалось, пропадал целыми днями, а то и неделями, приходил уставший, в изодранной одежде, и злой.

И вот, спустя какое-то время, лекарь вернулся из очередного своего похода. Явился, как и обычно, изможденный, оборванный, но уже с весьма довольным выражением лица. Едва отдохнув, направился прямиком к графу.

Как рассказывали, разговор у них не получился. Короткая и тихая беседа в кабинете Левашова на втором этаже только что отстроенного дома вскоре переросла в громкую ругань, после которой Ангрипп в крайней степени раздражении выскочил от графа и направился к себе, а Михаил Константинович еще долго не мог успокоиться, все вышагивал по комнате, что-то бормоча под нос. Последующие встречи Михаила Константиновича с Ангриппом закончились тем же. О чем были разговоры, на счет чего они не могли договориться - никто не ведал, но, в конце концов, лекарь вообще перестал бывать в доме Левашовых, а большую часть времени проводил в своей избе, почти ни с кем не разговаривая и не общаясь.

С тех-то пор-то и вернулась к Левашовым беда: изгнанная, казалось, навсегда страшная болезнь Анастасии стала терзать ее с новой силой. Знахари из общины, успешно лечившие девочку, только руками разводили, так как не могли понять, почему хворь вернулась. Вновь посеревший

от горя граф велел послать за лекарем. Ангрипп явился, осмотрел больную, и тут же безапелляционно заявил, что болезнь вернулась из-за некомпетентности местных знахарей, о чем он не раз предупреждал Левашова. После этого принялся, как говорится, исправлять ситуацию. Настеньке опять стало легче, что дало повод графу полностью отказаться от услуг общинных лекарей.

Однажды графа почтил своим визитом сам главный волхв общины. Они тоже долго о чем-то разговаривали в кабинете, правда - без скандалов и без ругани. Из отрывочных фраз, случайно услышанных челядью, жрец предупреждал Левашова об опасности, которую представляет собой графский лекарь. Но, судя по всему, Михаил Константинович не поверил и ему.

С этого времени Ангрипп почти не покидал графский дом, усердно занимаясь больной, но, похоже, тоже не мог добиться сколь либо положительных результатов в лечении. В конце концов, временное облегчение сменилось еще большим обострением недуга.

Настенька умирала.

Вот именно в то время и произошло событие, которое, по мнению местных жителей, и навлекло на их долину беды и несчастья, с которыми, без особых успехов, им приходилось бороться и по сей день.

Тот день начинался, как и многие другие. С первыми лучами солнца, с первыми криками петухов, в деревне закипела активная жизнь. Часть крестьян занялась домашним хозяйством, остальные разошлись на полевые работы, промышлять рыбу на озеро, охотиться и собирать дары природы в лес. То есть, день был из тех, про который говорят, что он зиму кормит.

Вечером же, на успели люди вернуться с работ, по деревне проскакал графский глашатай, и объявил, что барин велел всем, от мала до велика, собираться на поле у самого озера. Крестьяне, недоумевая, выполнили указание хозяина, и вскоре на поле, совсем недалеко от берега озера, расчищенного от камыша, собралась гомонящая толпа.

Впрочем, шум возбужденной толпы очень скоро прекратился, когда люди разглядели все то, что творилось на поле...

– Таинство какое-то готовилось тогда на этом поле.
– Уточнил за Николая дедок с трубкой, которого староста представил как Степан Егорыч. Сделав значительную паузу, вероятно для того, что бы подчеркнуть значимость и важность последовавших дальше событий, дед несколько раз затянулся, выпустив облачко ароматного дыма, затем продолжил:

– По большому кругу были разложены пять куч хвороста, а шестая - в центре. Вскоре подошел и сам граф, а дочку его привезли на телеге. К тому времени зачахла она вконец, совсем немощная стала, сама на ногах не могла стоять. В чем только душа и держалась! Как только стемнело, откуда-то появился лекарь, Ангрипп, значит. Он и так-то чудной был, а тут и вовсе удивил людей, поперед всего - одеянием своим. Длинные на ём одежды были, как кафтан, черного цвета, и густо расписанные какими-то желтыми знаками. А на голове - большущая шапка была, на воронье гнездо похожа, потому как из веток да травы всякой сплетенная. Как только солнце скрылось, значится, за лесом, лекарь прошелся с факелом по кругу и запалил пять костров. Когда те разгорелись, стал ходить меж ними, и молитвы какие-то читать, то ли заклинания, и чем дальше, тем громче! Затем он зажег последний костер, находящийся в центре, самый большой. В это самое время граф, Михайла Константинович, к телеге подошел, и осторожно, как дитя малое, дочурку-то свою с телеги на руки и взял. Взял, значится, и медленно так, как замороженный, понес. И не куда-нибудь, а к озеру, к воде! Лекарь, подняв свой факел высоко над головой, и за ним пошел, вернее - за ними! У самой воды остановились, ряженный лекарь что-то сказал графу, на озеро указал, после чего тот медленно пошел в воду.