Наваждение, или Мой чужой мужчина
Шрифт:
— Постарайся не донимать его, ладно? Сейчас ты единственное, что мешает ему меня вспомнить. Он вернется в свой дом, на работу, к окружению, к которому привык, и все вспомнит. И ты, Женя, останешься для него позади.
Оля ранит словами настолько, что я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Знаю, что изначально не имела на этого мужчину никаких прав, что он был не моим еще тогда, когда появился в подъезде, но мне все равно больно. Вынужденно прикусываю губу изнутри и гордо вскидываю голову:
—
— А вот это тоже придется перепроверить, — тут же выдает Оля. — Мало ли, что там ему этот твой Леша сделал.
Она снова кривится, а я отхожу на шаг и впервые осматриваю Олю не как свою подругу. Высокая, стройная, красивая, с копной завитых волос и нарощенными ресницами. На ее пухлых губах поблескивает алая помада, а на щеках отчетливо проступает искусственный румянец. Она высокомерно задирает голову и смотрит на меня снизу вверх, как на ту, которая недостойна ее внимания.
Почему-то раньше я не замечала того, как она на меня смотрит: свысока, будто я лишь пыль под ее ногами. То ли раньше она смотрела по-другому, то ли я была слишком занята тем, что считала ее подругой и не видела цинизма. Сейчас же он сочится со всех щелей, я вижу, как она вдруг изменилась, и мне не нравится эта перемена, потому что я знаю: мы больше никогда не будем подругами.
— Знаешь что, Оля, — резко говорю я. — Обо мне ты вольна говорить что хочешь, но о Лешке, — я замолкаю, потому что именно он когда-то спас меня от инвалидности. И Оля об этом прекрасно знает.
— А что Лешка, Женя? Ты знаешь, каких врачей Вадим может себе позволить? Тебе и не снились. Да и там точно квалификации побольше.
Оля не сдается: прет напролом и продолжает говорить обидные для меня вещи. Я знаю, что Леша не самый лучший доктор столицы, но и позволять, пусть и лучше подруге, так о нем говорить, я не стану.
— Он хороший врач, Оля, — парирую я. — Если ты хочешь переобследовать Вадима — право твое, но мне не обязательно слушать о том, что ты не веришь в Лешу, как в специалиста.
Подруга сужает глаза и хмурится, будто решая, говорить или нет. Наконец, она выдает:
— Вот, значит, как ты, да? Сама тут к моему мужчине липнешь, а я еще и рот закрыть должна, да как ты вообще… — она замолкает, растерянно глаза куда-то мимо меня. — Вадимка! — выдает она и обходит меня стороной, подходя ближе к тому, при виде кого мое сердце начинает биться в удвоенном ритме.
— Оставь нас, Оля, — просит Вадим.
Брови подруги ползут вверх от удивления, впрочем, я нахожусь в таком же шоке, как и она. Растерянно смотрю на Вадима, не сводящего с меня глаз, и не могу понять, чем вызвано его желание остаться со мной наедине.
— Вадимка, — не сдается
— Я попросил оставить нас, Оля. Дай мне пять минут времени поговорить с твоей подругой. Наедине, — подчеркивает он, освобождает руку от Олиного захвата и подталкивает ее на выход.
Я бросаю на нее растерянный взгляд и по злому выражению лица понимаю, что нет у меня больше подруги. Нехотя, но она все же оставляет нас. Вадим закрывает за ней дверь и поворачивается ко мне.
Мы молчим. Я смотрю в пол, не в силах взглянуть на мужчину, а он… он шумно дышит и засовывает руки в карманы джинс.
— Лучше не придумаешь, — наконец, он нарушает молчание. — Я теряю память и попадаю в квартиру к подруге своей невесты, — он усмехается. — Ты действительно не знала меня?
Я удивленно распахиваю глаза и поднимаю голову, чтобы взглянуть на Вадима и убедиться в том, что он шутит. Он ведь не может говорить это серьезно. Увы, на его лице непроницаемая маска. И он явно ждет ответа.
— Я не знала тебя, — твердо говорю я. — Единственное, что знала — имя. Оля утверждает, что говорила мне и фамилию, но я этого не помню.
Мотаю головой, все еще шокированная тем, что мне нужно объясняться. Что вместо спасибо я вынуждена убеждать Вадима, что ничего такого не собиралась сделать, что не имею отношения к тому, что случилось.
— Видишь ли, Женя, — Вадим подходит чуть ближе. — Я не верю в стечения обстоятельств. И склонен думать, что ты испытывала ко мне симпатию. А когда узнала, что я потерял память — решила воспользоваться этим. Хочу сказать, у тебя получилось, — хрипит почти рядом с моим лицом. — Получилось сделать так, чтобы я захотел тебя.
Звонкая пощечина разрывает тишину комнаты. Я с силой сжимаю руку в кулак, потому что ладонь жжет до невозможности, после чего делаю шаг назад и говорю охрипшим голосом:
— Убирайтесь. Бери Олю и уходите.
Я близка к тому, чтобы разреветься, но тщательно сдерживаюсь, потому что не хочу показывать ему свою слабость. Не хочу, чтобы он видел, как подавляет меня и какую боль доставляет своими словами.
— Я обязательно припомню тебе пощечину, — говорит он у выхода. — Когда вспомню.
— Вадим, — останавливаю его до того, как он хватается за ручку двери. — Когда вспомнишь сделай одолжение — никогда не приходи ко мне и не пытайся увидеться.
Лишь на мгновение на его лице появляется выражение замешательства, после чего он отворачивается и открывает дверь. Я же остаюсь одна: со своими глупыми мыслями и мечтами, а еще с добрым сердцем, которое почему-то не позволяет мне поступить плохо.
Глава 12
Спустя три месяца