Наваждение
Шрифт:
— Так вы даже и тело не отыскали?
— Да никто не желает этим заниматься! Сами знаете — браконьеры перебили слонов, и вокруг лагеря Нсефу теперь сплошные заросли. Нам нужен чертовски опытный человек. И незачем напоминать, что, согласно вашей профессиональной лицензии, вы должны, если потребуется, разбираться с такими вот людоедами.
— Понятно.
— Вы где оставили машину?
— У солончаков Фала.
— Так поторопитесь. Хватайте стволы — и вперед.
— Мне отсюда сутки добираться. А точно никого нет ближе?
— Никого.
Пендергаст взглянул на жену. Та улыбнулась, подмигнула и бронзовыми пальчиками изобразила, что стреляет из пистолета.
— Ладно. Выезжаем немедленно.
— И еще… — Комиссар медлил; несколько секунд из приемника слышались только скрип и потрескивание.
— Ну что?
— Может, это и не важно. Жена погибшего, которая все видела… Она сказала… — Комиссар вновь замолчал.
— Ну?
— Говорит — лев был необычный.
— То есть?
— С красной гривой.
— В смысле — с очень темной? Не такая уж редкость.
— Не темная. Темно-красная. Почти как кровь.
Воцарилось долгое молчание. Потом комиссар снова заговорил:
— Лев, конечно, другой. То было на севере Ботсваны, да и прошло уже сорок лет. Мне не приходилось слышать, чтобы львы жили дольше двадцати пяти. А вам?
Пендергаст, не отвечая, выключил рацию. Только глаза сверкнули в сумерках африканского буша.
2
Лагерь Нсефу, река Луангва
Побитый «Лендровер» подскакивал и трясся по Банта-роуд, этой скверной дороге чудесной страны. Пендергаст яростно крутил руль, объезжая зияющие выбоины — некоторые были так глубоки, что в них вполне мог наполовину уместиться автомобиль. Кондиционер сломался, и стекла пришлось опустить; в салон врывались волны пыли.
Из Маквеле-Стрим Пендергасты вышли перед самым рассветом и без проводников прошли по бушу двенадцать миль, взяв с собой только оружие, воду, немного копченой колбасы и лепешек чапати. Около полудня они добрались до машины и долго ехали мимо редких убогих селений: круглые хижины из тростника с коническими соломенными крышами, грязные улочки, по которым бродили козы и прочий скот. Небо было чистое, ясное, почти бесцветное.
Хелен закуталась в шарф, тщетно борясь с вездесущей пылью. Там, где тело не закрывала одежда, оно отливало белесым налетом; казалось, путники больны какой-то кожной болезнью.
— Странно, — сказала Хелен, когда они миновали очередную деревню, тщательно объезжая детей и кур. — Почему не нашлось никого поближе, чтобы заняться этим львом? В конце концов, не такой уж ты классный стрелок.
Она ухмыльнулась; Хелен частенько поддразнивала мужа.
— Потому-то я и рассчитываю на тебя.
— Ты знаешь, я не люблю убивать зверей, которых не едят.
— А как насчет такого, которое ест нас?
— Наверное, придется сделать исключение.
Хелен поправила солнцезащитный козырек и повернулась к мужу. Ее глаза — голубые
— Да, а что там за разговоры о красной гриве?
— Сплошные глупости. В этой части Африки бытует поверье о льве-людоеде с красной гривой.
— Расскажи! — Глаза Хелен засверкали от любопытства; местные легенды она обожала.
— Ну ладно. Лет сорок назад — так гласит легенда — в долине Луангвы случилась засуха. Добычи почти не стало, и прайд, обитавший в долине, вымирал от голода. В живых осталась одна беременная самка. Она выжила, потому что выкапывала и поедала трупы на местном кладбище.
— Ужас какой!
— Потом она родила львенка с красной гривой.
— А дальше?
— Жителей деревни возмущало такое осквернение кладбища. В конце концов они выследили львицу, убили, освежевали и повесили шкуру на деревенской площади. Потом они отплясывали вокруг, празднуя победу. На рассвете, когда все упились кукурузным пивом, в деревню явился лев с красной гривой, убил троих спящих мужчин и унес мальчика. Через пару дней обглоданные кости нашли в зарослях травы в нескольких милях от деревни.
— Боже милостивый.
— Несколько лет лев с красной гривой, на языке бемба — Дабу Гор, убивал и ел людей. Говорят, он был очень хитрый, прямо как человек. Чтобы его не поймали, он часто переходил с места на место. В Ньимба говорили, что красный лев умрет, если не будет питаться человечиной, а если будет, то не умрет никогда.
Пендергаст замолчал; он как раз объезжал яму, формой и размерами напоминавшую лунный кратер.
— Ну?
— И все.
— А что стало со львом?
— За ним гонялись многие опытные охотники — без толку. Он так и убивал людей, пока не умер от старости — если вообще умер. — Пендергаст многозначительно закатил глаза.
— Алоиз, да ладно тебе! Ты и сам не веришь, что это тот же лев.
— Это может быть его потомок, имеющий ту же мутацию.
— И те же вкусы, — сказала Хелен, изобразив кровожадную ухмылку.
Когда полдень перетек в вечер, Пендергасты проехали мимо двух затерянных деревушек; мычание скота и крики детей сменили стрекотание ночных насекомых. В лагерь Нсефу супруги прибыли уже после заката. Над бушем висел синий сумрак. Лагерь располагался на реке Луангва, на берегах при ютились кучками круглые домики-рондеваали, открытый бар и столовая под навесом.
— Уютно! — оглядевшись, заметила Хелен.
— Нсефу — самый старый лагерь в стране, — объяснил Пендергаст. — Его построил охотник по имени Норман Карр в пятидесятых годах, еще когда Замбия входила в состав Северной Родезии. Карр первый понял, что фотосъемка животных заинтересует людей не меньше, чем охота, а окупятся такие услуги куда быстрее.
— Благодарю вас, профессор. Семинар после лекции будет?
Они въехали на пыльную автостоянку; в баре и столовой было пусто. Служащие спрятались в хижинах. Повсюду горел свет, генератор пыхтел на полную мощь.