Наваждение
Шрифт:
— Бирки делал Одюбон, собственноручно, — с гордой улыбкой пояснила Маршан. — Птиц я буду доставать сама, и прошу не прикасаться к ним без моего разрешения. Итак, что именно вы хотели бы посмотреть?
С веб-сайта, где перечислялись все работы Одюбона и места их хранения, д’Агоста предусмотрительно переписал в блокнот названия некоторых птиц и теперь мог щегольнуть познаниями.
— Давайте начнем с луизианского речного певуна.
— Прекрасно. — Она вернула ящик на место и вытащила другой. — Будете смотреть на столе или прямо в ящике?
— Можно
Д’Агоста вставил в глазницу лупу и стал пристально разглядывать птицу, непрерывно что-то бормоча и хмыкая. Чучело было старое, выцветшее и побитое молью, перышки обтрепались и повыпадали, набивка вылезла. Д’Агоста как мог изображал заинтересованность и иногда неразборчиво строчил в блокноте.
Наконец он выпрямился.
— Дальше у меня в списке американский чиж.
— Уже достаю.
Лейтенант опять изобразил, что разглядывает птицу, — щурился сквозь лупу, писал, бормотал себе по нос.
— Надеюсь, вы нашли, что вам нужно, — с намеком произнесла Маршан.
— Да-да, спасибо. — Д’Агосте уже начинало надоедать, да и от запаха нафталина подташнивало. Он сделал вид, будто смотрит в блокнот. — А еще я бы взглянул на каролинского попугая.
В комнате наступила тишина. К удивлению д’Агосты, Маршан вдруг слегка покраснела.
— Простите, этого чучела у нас нет.
На д’Агосту накатила волна раздражения: здесь нет птицы, ради которой он приехал!
— Однако если верить справочникам, попугай у вас, — бесцеремонно заявил он. — И не одно чучело, а целых два.
— Теперь нет ни одного.
— А где же они? — Д’Агоста уже не скрывал недовольства.
— Исчезли, — неохотно призналась Маршан после долгого молчания.
— Как исчезли? Потерялись?
— Нет, не потерялись. Их украли. Много лет назад, я тогда работала ассистентом. Осталось только несколько перышек.
Д’Агосте вдруг стало интересно: сработало его чутье копа. Наконец-то он не бродит на ощупь в потемках.
— Расследование проводили?
— Проводили, но чисто формально. Не станет же полиция суетиться из-за двух птичьих чучел, пусть даже это вымерший вид.
— Копии отчета у вас не осталось?
— У нас прекрасный архив.
— А можно взглянуть?
— Простите, доктор д’Агоста, но зачем? — удивленно спросила Маршан. — Птиц украли больше десяти лет назад.
«Ага, обстоятельства изменились!» — подумал д’Агоста и решительно достал из кармана полицейский жетон.
— Боже мой! — испуганно воскликнула Маршан. — Вы не орнитолог, вы полицейский!
— Верно. Отдел расследования убийств, нью-йоркское управление полиции. А теперь, будьте добры, принесите мне документы.
Маршан с готовностью кивнула и спросила, с трудом скрывая волнение:
— А что случилось?
— Убийство, ясное дело, — улыбнулся лейтенант.
Маршан вышла и через несколько минут вернулась с тонкой папкой, в которой обнаружился великолепный экземпляр полицейской отписки — несколько коряво нацарапанных строк, из которых явствовало,
— Вы записываете всех научных работников, которые получают доступ к коллекции?
— Да. И всегда проверяем коллекцию, когда они уходят, — чтобы убедиться, что ничего не прихватили.
— Тогда круг сужается. Принесите мне, пожалуйста, записи.
— Сию минуту. — Маршан торопливо убежала, громко шлепая туфлями по ступенькам.
Через несколько минут она принесла толстый регистрационный журнал в клеенчатой обложке, раскрыла его на нужном месяце. Лейтенант просмотрел записи. За месяц с коллекцией работали трое исследователей; последний — двадцать второго сентября. Имя было написано размашистым почерком с завитушками.
Матильда В. Джонс, 18 Агассис-драйв, Куперстаун,
Нью-Йорк, 27490
«И имя фальшивое, и адрес, — подумал д’Агоста. — Агассис-драйв, черта с два. И все почтовые индексы в штате Нью-Йорк начинаются с единицы».
— Скажите-ка, а посетители показывают вам какое-нибудь служебное удостоверение, права или еще что-нибудь?
— Нет, мы людям доверяем. Наверное, зря. Но конечно, присматриваем за посетителями. И как это кто-то ухитрился украсть птиц прямо у нас из-под носа!
«Влегкую», — усмехнулся про себя д’Агоста, но вслух ничего не сказал. Дверь на чердак запиралась на старый замок, а шкаф с чучелами был дешевой модели с шумным запорным механизмом; опытный взломщик легко бы с таким справился. Да и в этом нет нужды… Д’Агоста припомнил, что перед тем, как подниматься по лестнице, Маршан повесила связку ключей на стену в приемной. Наружная дверь не заперта; стоит подгадать момент, когда куратор отлучится — например, в уборную, — и дорога в зал открыта. А там проще простого снять ключи с гвоздика — и прямиком к птичкам. Да вот хотя бы только что Маршан оставила посетителя у незапертого шкафа и пошла за документами. «Имей эти чучела хоть какую-нибудь ценность, их бы давно поперли», — уныло думал д’Агоста.
Он ткнул пальцем в запись:
— А вы ее видели?
— Я тогда ассистентом работала. Посетителей принимал куратор, мистер Хочкисс.
— А где он теперь?
— Скончался несколько лет назад.
Д’Агоста вернулся к регистрационному журналу. Если кражу совершила Матильда В. Джонс, то вряд ли она такая уж ушлая штучка. Имя, конечно же, не настоящее, а вот почерк на измененный не похож. Видимо, кража произошла двадцать третьего сентября, на следующий день после того, как дамочка под видом исследователя установила точное местонахождение чучел. Ночевала она наверняка в каком-нибудь местном мотеле, это можно проверить по регистрационным записям гостиниц.