Наваждение
Шрифт:
— Да-да, понимаю, спасибо.
Конечно, там теперь пусто, иначе бы тут стояла вооруженная охрана. Но если скользнуть назад во времени…
Глава 9
КРАЕУГОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ
В Борисоглебском монастыре поднимались рано, на рассвете. День начался с того, что Катя, взглянув на восходящее солнце, вдруг заплакала.
— А ну, что это за новости? — нахмурилась игуменья. — Уж не грех ли уныния?
— Нет, нет, что вы! То есть Господи, помилуй. Не уныние, наоборот.
— Не меня благодари, неразумная. Господа! — Мать Евдокия, как обычно, не хотела показать, что растрогана. — А ну собирайся на утреннюю молитву и потом сразу опять… на работу. Ишь ты, поэтесса! «Как в сказке»!
В сказках обычно все повторяется троекратно.
И опять, в третий раз, Катя оказалась не в ладах со временем. Только теперь уж действительно опоздала на автобус.
— Закончили, Федор Сергеевич?
— Да, — сказал я. — Вот полное описание всех двадцати девяти камней, тут названия — индийские и по-латыни, происхождение, свойства и так далее. Все подтвердилось, это и правда привезено с Гималаев. Только, к сожалению, должен вас огорчить: минералы хоть и редкие, а к группе драгоценных камней не относятся.
— Какое счастье! — воскликнул сотрудник музея.
Я был удивлен:
— Но я считал, вы рассчитывали на двадцать пять процентов стоимости, а стоимость ничтожна. Разве что монеты ценные…
— Стоимость? Да о чем вы! Если б камни оказались дорогими, у нас бы их тут же забрали в Грановитую палату. А так — они останутся в Звенигороде. — Он понизил голос и, смущаясь, запинаясь, доверил мне свой секрет: — Признаюсь вам, Федор Сергеевич: обожаю кристаллы. Я, можно сказать, фанатик камня. Камень — и основа, и вершина мироздания. Недаром в Библии говорится о краеугольном…
Я поступил невежливо и нетактично, я его прервал:
— Скажите, сколько вам лет?
— Двадцать шесть. А что?
— В двадцать шесть я думал точно так же. А в двадцать семь — уже иначе.
Он посмотрел на меня уважительно, как на умудренного опытом старика:
— А теперь вам сколько?
— Двадцать девять.
— И камней столько же! — воскликнул он. — Вы не находите, что это символично? Я же говорю: камушки — вещь непростая!
Сегодня в Катиной программе был подъем на колокольню. Туда непременно считали своим долгом слазить все туристы, за исключением пожилых людей, которым такое восхождение было не под силу.
Катя не чувствовала себя туристкой, она проходила послушание, готовясь к постригу. И к заданию игуменьи подошла вполне серьезно. Приехала заранее.
А потому пока она стояла внизу: на колокольне еще звонили, и общий доступ туда был закрыт.
— Федор Сергеевич, дорогой, уважаемый, вы так меня порадовали, просите что хотите!
Этот молодой фанатик камня поставил меня в тупик: просить-то я как раз и не умею. Однако надо. По себе знаю: если он хоть что-то для меня не сделает — будет чувствовать себя должником. А это очень неприятно.
— Да,
Сам не понимаю, почему я брякнул именно это!
Он просиял:
— О! Я вам столько всего покажу и расскажу! Это ведь случилось как раз у подножия холма, где стоит наш Саввино-Сторожевский монастырь! Вы знаете, кто такой был святой Савва Звенигородский? Ученик самого Сергия Радонежского, который в тысяча триста восьмидесятом году…
— Пойдемте? Вы по дороге расскажете.
Но вот и смолкли колокола, и покинули свое рабочее место звонари. И Катя, вместе с безумно толкающейся толпой экскурсантов, ринулась к ступенькам звонницы.
Древние зодчие позаботились о том, чтобы подъем на звонницу был не слишком тяжелым. Легкая лесенка довольно круто вилась вверх, но прерывалась несколькими площадками, на которых можно было отдохнуть.
И с каждой открывался вид, от которого дух захватывало. Уже на первой Катя не могла не задержаться: отсюда видно было все, что заключено внутри крепостных стен Саввино-Сторожевского комплекса.
Маковки монастырского храма со сверкающими крестами были совсем рядом, и казалось, что до них можно дотянуться кончиками пальцев. Иллюзия, конечно, но какая прекрасная!
Толпа туристов давно обогнала Катю, по-скоростному промчавшись вверх, а она все стояла. Созерцала. Только наглядевшись вволю, медленно двинулась дальше.
Со второй площадки обзор был еще шире, пейзаж еще величественнее. Теперь открылся вид на сам город Звенигород — монастырь стоит немного в стороне.
Кате казалось, оттуда посылал свой светлый привет городской кафедральный собор — Успенский, тоже выстроенный на холме, только не на таком высоком.
А внизу на зеленый травяной ковер была обронена синяя шелковая лента Москвы-реки. За нею разбросаны были разноцветные прямоугольники полей, а дальше темнел лес, погруженный в дрему…
Толпа туристов с шумом прокатилась обратно вниз. Кате даже страшновато стало: разве можно так бежать по крутым ступенькам? Не ровен час, оступишься невзначай и покатишься кубарем, ломая руки и ноги!
Зато на самом верху ей никто не мешал.
«Глядя отсюда, я воочию убедилась: земля и в самом деле круглая! Да, да, края нашей планеты вдоль горизонта мягко загибаются.
Только географы ошиблись насчет земных полюсов. Они находятся вовсе не там, где среди льдов бродят пингвины и белые медведи. Один из них — точно здесь!
Я нахожусь на самом полюсе, только не знаю, на Северном или Южном. Но это не важно. Главное — что это вершина того мира, в котором все мы живем.
Я никогда в жизни не была лидером, а сейчас почему-то ощущаю себя капитаном на капитанском мостике. Или по крайней мере впередсмотрящим.
Нет, скорее — вокругсмотрящим.
Я должна, я просто обязана замечать все, что происходит на нашей земле. Это — мое послушание. И я стараюсь не упустить ни одной детали.
Что это за две точки у подножия холма? А, люди.