Наваждение
Шрифт:
Тройственный ковен
Лондон
На душе у Жеро было неспокойно. Ни с Верховным ковеном, ни с его отцом тягаться они не могли, но пройдет всего несколько часов, и горстка ведьм объявит войну обоим.
Он провел рукой по лицу, на котором бугрились рубцы — горькое напоминание о том, чем закончилась его последняя битва с отцом.
«Я уродец, жалкий калека. Чудовище, и внутри, и снаружи».
Он заглянул себе в душу, но, как и прежде, нашел там лишь горечь и гнев. И ни капли веры — в Богиню ли, в Рогатого ли Бога...
«Родись я в семье, где почитают
Впрочем, к чему гадать? До битвы осталось всего ничего, и вряд ли он додумается за это время до чего-нибудь путного.
— Жеро!
Он вскинул глаза и увидел Холли — притихшую, повзрослевшую.
«Еще бы... После всего, что ей пришлось пережить...»
Она подошла и присела на кровать рядом с ним. Пружины тихонько скрипнули, а Жеро порадовался темноте, скрывавшей его шрамы. Почувствовав прикосновение Холли, он напрягся.
— Жеро... Почему ты меня избегаешь? Я хочу быть с тобой.
— С калекой? — прошептал он — Нет, Холли, ты заслуживаешь большего.
— Не выдумывай, — возразила она чуть дрогнувшим голосом.
— Холли, кого ты пытаешься обмануть?
Тонкие пальчики сплелись с его пальцами, и душа его запела.
— Ты нужен мне.
— Тебе нужен человек, способный о тебе позаботиться. С которым тебе не придется всю жизнь просидеть впотьмах.
— При чем тут твое лицо? — воскликнула Холли с жаром. — Твой страх — вот что стоит между нами. Я такого навидалась, что и подумать страшно. Так неужто меня смутят какие-то шрамы? Тем более если эти шрамы — твои?
— Ты не знаешь, чего просишь, — ответил он с горечью. — Если между нами сейчас что-то начнется, назад пути не будет. «Пока смерть не разлучит нас», даже если причиной этой смерти станем мы сами. Ты не готова к таким решениям. Ты еще ребенок.
— Нет, Жеро. — Голос Холли взлетел — Я уже давно не девочка. Просто ты настолько погряз в жалости к самому себе, что этого не заметил.
Он повернулся к ней. Ее огромные глаза мерцали в темноте, как у кошки. Его до боли, до дрожи тянуло к ней. Прижать бы ее к себе и никогда больше не отпускать... Как долго он мечтал о такой вот минуте...
Холли потянулась рукой к его щеке. Жеро отпрянул.
— Не прячься от меня. Я не боюсь ни тебя, ни нашей любви.
— А я боюсь, — прошептал он.
— Напрасно.
Жаркие, требовательные губы накрыли его рот, и противиться им он не мог. Всю свою любовь, всю тоску вложил он в этот поцелуй. Пальцы Холли нетерпеливо тянули рубашку, расстегивали пуговицы, и наконец теплые ладони прижались к его груди.
Жеро со стоном зажмурился.
«Как это было бы легко — поддаться, забыть обо всем... Ведь мы оба только того и хотим...»
«Да... Oui... Возьми ее, — зашептал в голове голос Жана. — Она наша...»
— Моn amour, — прошептала Холли. Или то была Изабо?
— Ты — огонь, что сжигает меня, — выдохнул он в ее губы.
— А ты — меня...
Холли смотрела в глаза Жеро и видела в них страсть. А потом, по мере того как Изабо все больше овладевала ее сознанием, лицо его начало расплываться. Все те чувства, что испытывала
«Наш муж, наш повелитель, долг велит нам быть с ним», — твердила Изабо.
Слова ее отчетливо звенели в ушах Холли.
— Я люблю тебя, Жеро, — прошептала Холли, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
Он на мгновение замер, заглянул ей в глаза, и весь мир исчез.
— Я люблю тебя, Холли, — ответил он с такой яростью, что она задрожала.
Его руки лежали у нее на плечах; она чувствовала их тяжесть, а их тепло обжигало ее сквозь одежду. Затем его ладони скользнули к вырезу футболки. Холли выгнулась навстречу их ласке. Теплое дыхание Жеро согревало ей шею.
— Mon homme, mon amour, — прошептала она.
Застонав, он рванул ворот футболки. Почувствовав, как его губы прокладывают дорожку от шеи к груди, Холли задохнулась. Внутри вспыхнул огонь, и все ее существо потянулось ему навстречу. Сплетение тел, единение плоти — как было, будет и должно быть... Он заключил ее в кольцо своих объятий, крепко прижал к себе...
...и вдруг оттолкнул дрожащими руками.
— Нет, — хрипло сказал он.
Холли показалось, что кровь в ее жилах обратилась в лед. Она потянулась к щеке Жеро, однако тот перехватил ее руку.
— Холли, это не мы. Это Жан и его Изабо.
— Неправда, — выдохнула она. — Да, они играют нашими чувствами, но мы предназначены друг для друга.
— Я не вправе втягивать тебя в свой темный и пустой мир. Ты заслуживаешь, чтобы жизнь твоя прошла в свете.
— Я хочу прожить свою жизнь с тобой.
— Нет. Мы должны остановиться — сейчас, пока еще можно повернуть назад. Я должен быть сильным за нас обоих.
Она резко вскочила, словно стряхивая с себя обиду и боль.
— Сильным?! Сильный человек не прячется от своих чувств.
Жеро беспомощно наблюдал, как Холли натягивает свою футболку, неловко прикрывая разорванный ворот. Сердце его рвалось к любимой. Он чувствовал ее боль и унижение так остро, словно они были его собственными.
Холли шагнула к двери. Он хотел ее окликнуть, но знал, что не сможет. У порога она обернулась и дрожащим голосом произнесла:
— Трус ты, Жеро Деверо.
Холли ушла, а Жеро сидел и думал, что она абсолютно права
13
Диана