Навеки твой

Чандлер Элизабет

— Не знаю, — выдавила Айви, снова опуская глаза на меню и проглядывая список десертов. — Я скажу тебе, когда буду знать, ладно? Кстати, как продвигается твое творчество?

— Мое творчество? — переспросила Бет, не поспевая за столь резкой сменой темы разговора. — Слушай, у меня грандиозные новости!

— Вот как? Выкладывай!

— Меня скоро напечатают! В настоящем журнале, представляешь? — Глаза Бет радостно заблестели. — Настоящий взрослый журнал, называется «Чистосердечные признания»!

— Бет,

но это же чудесно! А какой рассказ?

— Тот, что я написала для драмклуба. Помнишь, прошлой весной его напечатали в школьном литературном альманахе?

Айви попыталась вспомнить, но не смогла.

— Слушай, я прочитала столько твоих рассказов, что у меня уже в голове все перепуталось.

— Да ты что? Ну тот самый: «Она прижала пистолет к своей груди», — нараспев процитировала Бет. — «Черный и твердый, холодный и непреклонный. Его фотографии. Хрупкие выцветшие фотографии, на которых запечатлен он — он и она! — порванные, залитые слезами, просоленные отчаянием, небрежной россыпью валялись на кресле. Очень скоро она зальет их своей собственной кровью…» И так далее, и тому подобное.

Две официантки с полными подносами в руках, остановились между столиками, чтобы послушать.

— Что с тобой? — спросила Бет. — Айви! У тебя сделалось такое странное лицо!

— Ничего… ничего… Я просто задумалась, — пробормотала Айви.

— В последнее время ты очень часто этим занимаешься.

— Ты права, — засмеялась Айви. — Пожалуй, отложу это занятие до следующего месяца, когда начнутся занятия в школе.

Им принесли счет. Айви полезла в сумочку за кошельком.

— Слушай, — сказала Бет, — почему бы тебе не переночевать сегодня у меня? Могли бы поболтать, как следует. Посмотрим кино, пополируем ноготки, испечем печеньки! — Она сунула в рот кончик своего рожка. — Низкокалорийные печеньки, — быстро добавила Бет.

Айви с улыбкой принялась вытаскивать деньги.

— Я должна ехать домой, Бет.

— Нет, не должна.

Айви застыла. Бет произнесла это с какой-то странной уверенностью.

— Я не знаю, почему, — продолжала Бет, задумчиво вертя в пальцах прядку своих растрепанных волос. — Просто ты не должна ночевать сегодня дома.

— Нет, я не могу, — ответила Айви. — Если Филипп вдруг проснется среди ночи и увидит, что меня нет, он испугается и решит, будто со мной стряслась какая-то беда.

— Позвони ему, — предложила Бет. — Если он уже уснул, пусть Грегори оставит ему записку у кровати. Ты не должна ночевать дома сегодня. У меня вдруг возникло такое ощущение… очень сильное ощущение.

— Ах, Бет, я знаю, что у тебя бывают такие ощущения. Признаю, что однажды ты оказалась права, но сейчас совершенно другое дело! Я не одна. Грегори ночует дома. Все двери будут заперты. Со мной ничего не случиться.

Бет пристально смотрела куда-то за спину Бет и щурила глаза,

словно пыталась разглядеть что-то.

Айви быстро обернулась, но увидела лишь кудрявого мужчину в ярко-желтой рубашке для боулинга. Мужчина игриво подмигнул ей, и Айви поспешила отвернуться.

— Можно мне переночевать у тебя? — спросила Бет.

— Что? Нет. Только не сегодня, — отрезала Айви. — Мне нужно выспаться, а ты должна закончить начатый рассказ. Я угощаю, — заявила она, отодвигая счет.

На парковке Айви пришлось несколько раз попрощаться с Бет, прежде чем та нехотя отпустила ее домой.

По дороге Айви размышляла над рассказом Бет. Детали самоубийства Каролины были скрыты от прессы, поэтому Бет никак не могла узнать о фотографиях, которые Каролина разорвала перед тем, как застрелиться.

Как странно… Произведения Бет всегда изобиловали мелодраматическими деталями, казавшимися ее друзьям надуманными и притянутыми за уши, и вдруг теперь эти подробности оказались чистой правдой.

Когда Айви подъехала к дому, там было уже темно, свет горел только в комнате Грегори. Айви не хотела, чтобы он слышал, как она вернулась, поэтому оставила машину перед гаражом. Если он вдруг начнет беспокоиться, то выглянет в окно и сразу увидит, что она приехала.

Айви решила подняться к себе по парадной лестнице, чтобы не проходить мимо комнаты Грегори. Вечером он дважды звонил ей в магазин. Айви знала, что Грегори хочет с ней поговорить, но не была готова к этому разговору.

Летний вечер был упоительно теплым, луна еще не взошла, но мириады звезд усеяли небо. Некоторое время Айви молча стояла, гладя на звезды, а потом тихо пошла к дому по траве внутреннего дворика.

— Где была?

Айви так и подскочила от неожиданности. Она не заметила Грегори, сидевшего в тени дома.

— Ч-что?

— Где ты была?

Айви не понравился его тон.

— Гуляла, — ответила она.

— Я ждал, что ты перезвонишь мне. Почему ты не перезвонила?

— Я была занята с покупателями.

— Я думал, ты вернешься домой сразу после работы.

Айви с грохотом бросила ключи на чугунный столик.

— А я думала, что меня не будут допрашивать насчет того, где и почему я задержалась на час! Тем более, я не ждала этих расспросов от тебя, Грегори. Я устала от всего этого!

Она слышала, как он переменил позу, но по-прежнему не видела его лица.

— Я устала от того, что все следят за каждым моим шагом! Бет мне не мать, а ты, Грегори — не старший брат!

Он негромко рассмеялся.

— Я рад это слышать. Я боялся, что ты воспримешь слова Эрика всерьез.

Айви опустила голову и глухо сказала:

— Наверное, так и есть.

Повернувшись, она сделала шаг в сторону дома. Грегори поймал ее за руку.

— Нам нужно поговорить.