Навеки твоя
Шрифт:
— Мой юный друг, я прошу, я просто умоляю вас неукоснительно выполнять все наши указания, — сказал он. — Дядя Кинрата, Уолтер Мак-Рат, будет охранять вашу дочь и ее няню. Он тоже постоянно будет находиться рядом с ними, не отходя от них ни на минуту.
— Нет, я против! — выкрикнула Франсин. — Это просто немыслимо!
— Под моей защитой вы будете в полной безопасности, — заверил ее Лахлан. Он по-прежнему стоял возле стола, понимая, что, если он попытается приблизиться к ней, она в ужасе отпрыгнет в сторону. — Я смогу защитить вас от любого, кто попытается причинить вам зло, леди Уолсингхем.
Схватив своего пожилого друга за руку, она хрипло прошептала:
— Неужели вы доверяете ему, Оливер? Вы верите слову этого… этого пирата?
— Да, Фрэнси, верю, — ответил Беддингфелд. — Если бы я не доверял ему, то никогда бы не одобрил этот план. Когда мы вели переговоры с шотландскими эмиссарами, Матиас не раз признавался мне, что питает глубокое уважение к графу Данбартону, который лично поручился за честность и порядочность Кинрата. Гиллескоп знает этого лейрда с тех пор, когда тот был еще безусым юношей.
— Клянусь жизнью, леди Франсин, что не причиню вам никакого вреда и ничем не обижу вас, — положив руку на сердце, сказал Лахлан. — Если хотите, я могу поклясться в этом на Евангелии.
— А что люди подумают? — воскликнула миледи, глядя на них округлившимися от ужаса глазами. — Неужели вы, джентльмены, составляя ваш план, не подумали о том, что при дворе начнут сплетничать на мой счет? Неужели вы не подумали о том, что моя репутация будет испорчена?
Лахлан так обрадовался, что едва сдержал улыбку. Если сплетни и пересуды беспокоят ее больше, чем его распутные намерения, то это уже половина успеха.
— Вы вдова, а не юная девственница, — напомнил он ей спокойно и назидательно, как отец, отчитывающий ребенка за какую-нибудь невинную шалость. — Никто не осудит вас за то, что вы решили завести любовную интрижку.
— Святая Богородица, — пробормотала она дрожащим голосом. — Для того чтобы спасти свою жизнь и жизнь своего ребенка, мне придется пожертвовать своей репутацией… И с кем?! С шотландским… пиратом.
Взяв со стола расшифрованное письмо, Лахлан передал его Франсин.
— Не только вашим жизням угрожает опасность, леди Франсин, — сказал он. — Если этим предателям удастся осуществить свой замысел, то, когда начнется война, погибнут тысячи людей.
— Господь свидетель, мы бы никогда не предложили вам это, миледи, если бы положение не было столь угрожающим, — вмешался Гиллескоп. — Если придворные поверят в то, что лейрд Кинрат ваш любовник, то не будут задавать лишних вопросов по поводу того, почему на протяжении всего пути он не отходит от вас ни на шаг. А предатели ничего не заподозрят. Они не должны узнать о том, что мы собираемся помешать осуществлению их низменных замыслов.
— Если сплетни по поводу вас дойдут до его величества, то это будет всем нам на руку, — добавил Оливер. — Тогда эти мерзкие ублюдки, замышляющие разорвать мирный договор, задумаются, захочет ли король Генрих объявить войну, узнав о том, что вы погибли от рук шотландцев.
Франсин крепко обхватила себя руками за талию, чтобы у нее не дрожали пальцы. Рассматривая носки своих бархатных, украшенных вышивкой туфель, она обдумывала план, который предложили мужчины. Несмотря на то что природное материнское чутье подсказываю
— Мой дорогой друг, — поймав встревоженный взгляд Оливера, прошептала она. — Я доверяю вам больше жизни. Если вы считаете, что это будет самой надежной защитой для нас, то Матиас, наверное, согласился бы с вами. — Ее губы дрожали, когда она обратилась к Кинрату: — Похоже, сэр, сейчас мне придется поверить и вам.
Франсин сначала испугалась, подумав, что ей предстоит лишиться репутации добропорядочной вдовы.
Но, поразмыслив немного, она решила, что если при дворе поверят в ее любовные отношения с этим красивым шотландским лейрдом, то она от этого только выиграет. Ведь тогда больше никто не будет удивляться, почему после смерти мужа она отвергает всех кавалеров, которые пытаются за ней ухаживать. Кроме того, Кинрат дал слово, что не будет домогаться ее. А это значит, что она сможет сохранить свою тайну, да и другие мужчины не будут докучать ей. В том числе и Личестер.
— Замечательно, — сказала Франсин. Сложив руки так, словно собиралась прочитать молитву, она смотрела на мужчин, переводя взгляд с одного на другого. — Я принимаю ваш план и буду выполнять все ваши указания. По крайней мере какое-то время. Однако я оставляю за собой право изменить свое решение, если мне покажется, что нам с Анжеликой небезопасно находиться под опекой Кинрата.
— Вы приняли мудрое решение, миледи, — сказал Данбартон. — Вы не пожалеете об этом.
— Да, Фрэнси, я согласен, — добавил Оливер, облегченно вздохнул и обнял ее за плечи, желая успокоить и подбодрить.
Лахлан встретил ее испытующий взгляд. Его губы готовы были растянуться в победной улыбке, однако он сдержался.
— Вы не пожалеете о принятом решении, леди Франсин, — сказал он. — Мы с моими родственниками сможем защитить вас и вашу малышку, и вы прибудете в Шотландию живыми и невредимыми.
Лахлан тяжело вздохнул.
Наблюдая за тем, как Франсин вникает в тонкости их плана, он понял, что добровольно прыгнул в бурлящий котел, имя которому «мужское вожделение». И выбраться из него он уже не сможет, как не сможет и облегчить свои муки. Даже на короткое время. Ему захотелось соблазнить эту прекрасную английскую графиню в ту самую минуту, когда он увидел ее.
С тех пор как он поцеловал ее в Колливестоне, в нем проснулось желание, которое постепенно превратилось в постоянную, неутолимую боль. Теперь же из-за своей клятвы, которую он вынужден был дать для того, чтобы получить ее принципиальное согласие, ему придется все время находиться возле нее и не иметь возможности утолить свою страсть. Быть так близко и не прикоснуться к ней, не поцеловать ее, не уложить в постель…
Тысяча чертей!
В предстоящей битве между долгом и желанием он будет единственной жертвой. Кинрат чувствовал, что эта своенравная и острая на язык женщина нравится ему все больше и больше. А это значит, что к тому времени, когда они доберутся до Эдинбурга — ведь только там можно будет нарушить данный обет воздержания, — он окончательно сойдет с ума.