Навеки твоя
Шрифт:
Глава семнадцатая
Зная, что ей больше не нужно развлекать знатных дам и джентльменов — а их в свите принцессы было больше тысячи, — Франсин решила подольше поспать. Кинрат же встал с первыми лучами солнца. Скорее всего, он и его родственники отправились в конюшню, чтобы осмотреть их лошадей и пони Анжелики. Франсин не сомневалась, что кузнеца уже давно подняли на ноги и оправили работать в кузницу.
За Анжеликой присматривает Люсия. Они, наверное, сейчас на кухне, лакомятся сладкими ячменными лепешками,
Франсин поспешно оделась. Ей хотелось выйти из дому до того, как за ней придет Кинрат. Незаметно выскользнув во двор, она направилась к конюшням.
Открыв дверь в кладовую, где хранились хозяйственные инструменты, она увидела Фингуса Маккея. Он сидел на деревянной клетке и зашивал кожаную перчатку.
Увидев Франсин, сокольничий вскочил со своего места и поклонился ей.
— Леди Фрэнси, — сказал он, радостно улыбаясь. — Неужели сегодня будет соколиная охота?
Графиня подошла к маленькому худому старику и пожала его мозолистую руку. Она знала сокольничего с тех самых пор, когда ее, еще совсем крошку, обвязав ремешками, учили ходить.
— Я так рада, что мы снова увиделись с тобой, мой старый друг, — сказала она. — Да, сегодня днем мы с моими гостями хотим немного поохотиться, поэтому подготовь, пожалуйста, для нас птиц.
Старик смотрел на нее, и в его голубых глазах блестели слезы.
— Да, миледи, я сделаю, сделаю, — пробормотал он. От избытка чувств у старика дрожал голос. — Я тоже так рад, что снова вижу вас.
— Садись и продолжай работать, — сказала она ему. — А я сяду на другую клетку, и мы с тобой поговорим.
— Да, да, как в старые добрые времена, — сказал он, вспоминая прошлое, и покачал головой. — Когда вы были маленькой и очень шаловливой девочкой, то часто убегали от своего хитрого и пронырливого учителя и прятались здесь, на конюшне.
— А ты рассказывал мне удивительные истории о шотландских горцах.
Фингус кивнул. Он сел на клетку, и, взяв в руки кожаную перчатку и шило, вернулся к своему занятию.
В мастерской вдоль стен в ряд стояли вешалки, на которых висели перчатки, мешки и кожаные колпачки. В углу стоял большой шкаф. Там хранились ножи, шила, резцы и длинные толстые иглы для починки кожаной утвари. За внутренней дверью, вцепившись когтями в жерди, сидели ястребы-тетеревятники и перепелятники, а большие соколы, сапсаны и кречеты — они были гораздо меньше своих пернатых родственников, — царственно вытянув шеи, отдыхали на деревянных насестах.
Франсин видела, что птицы с интересом рассматривают ее сквозь деревянную решетку, прибитую к окну, разделяющему внутреннюю и внешнюю комнаты. Обычно ловчих птиц держали в большом, просторном помещении, чтобы в ненастную погоду они могли там свободно летать. Чтобы птицы всегда были в хорошей форме, им нужно летать каждый день, невзирая на капризы природы.
— Помнишь, когда мне исполнилось десять лет, на день рождения мне подарили сокола, чтобы я вырастила его и научила охотничьим премудростям? — спросила
— О да, — сказал он, кивнув. — Но я согласился помогать вам только после того, как вы пообещали своему батюшке, упокой Господь его душу! что будете исправно ходить на занятия к своему учителю, а на конюшню приходить только после уроков.
Франсин засмеялась.
— Истории, которые ты мне рассказывал, были гораздо интереснее лекций мистера Бордсмена. Он говорил только о древних греках и римских императорах. А ты о кельтском воине, который, превратившись в сокола, прожил целых сто лет.
— Эта была ваша любимая сказка, миледи? — усмехнувшись, спросил Фингус.
— Мне нравились все твои сказки: и о домовых, и об эльфах, и о волшебниках. А особенно та, в которой говорилось о том, как феи выкрали предводителя клана шотландских горцев, когда он был еще младенцем и лежал в колыбели, и унесли в потусторонний мир, чтобы сделать из него могущественного чародея.
— О да, — сказал он. — Вы всегда меня очень внимательно слушали. — Подвинув клеть, на которой он сидел, к деревянному столбу, Фингус оперся спиной на этот столб и снова взялся за работу. Он сшивал две половины соколиной перчатки тонкими жилами.
Наклонившись к нему, Франсин перешла на шепот и спросила:
— Фингус, помнишь, ты как-то сказал мне, что магические чары можно разрушить, разгадав волшебную загадку?
Подняв голову, сокольничий внимательно посмотрел на хозяйку своими поблекшими глазами.
— Да, детка, помню.
— Мне кажется, что меня заколдовал волшебник, — призналась она. — Это любовное заклятие. Я пытаюсь найти загадку, которая поможет разрушить чары, но пока у меня ничего не получается.
— Ай-ай-ай, миледи, — сказал Фингус, качая головой и откладывая в сторону работу.
На лице старика появилось выражение озабоченности. В детстве он часто рассказывал ей сказки о гномах, подробно описывая внешний вид этих фантастических существ. Сейчас Фингус и сам был похож на одного из таких человечков.
— Ты мне поможешь, Фингус? — спросила она. — Можешь помочь найти эту загадку?
— Леди Фрэнси, вы не сможете разрушить колдовские чары с помощью волшебной загадки, — совершенно серьезно сказал старый слуга.
— А как их можно разрушить? — спросила она, пытаясь скрыть охватившее ее отчаяние.
Сдвинув шапку на морщинистый лоб, Фингус запустил пальцы в седые волосы на затылке.
— Вам нужно найти обратное заклинание, которое снимает чары. Оно написано в книге этого волшебника.
— А где искать эту книгу? — спросила она, перейдя на шепот.
Он пожал плечами и задумчиво сдвинул брови.
— Думаю, что она спрятана в его замке. Однако, детка, даже если ты ее найдешь, то это тебе не поможет, — сказал он, печально покачав головой.
— Почему?
— Потому что все заклинания в книге волшебника написаны на гаэльском языке, миледи.