Навеки твоя
Шрифт:
Она удивленно уставилась на Личестера, не понимая, о ком он говорит.
– Какой шотландец? При чем здесь этот человек?
– Черт побери, Фрэнси, я видел, как ты танцевала с ним. Как ты смеялась с ним. Со мной ты так никогда не смеялась. Даже когда мы были детьми. Ведь тебе, как никому другому, должно быть известно, на что способен этот подлый народец. Неужели ты забыла о том, как эти мерзкие воры перешли границу и угнали наш скот и сожгли наши поля? Неужели ты забыла о том, что случилось в Чевиот-Хилсе?
После его слов у нее перехватило
– Я никогда не смогу забыть того, что случилось в Чевиот-Хилсе, – прошептала Франсин, удивляясь, что даже по прошествии стольких лет у нее по-прежнему на глаза наворачиваются слезы. Задержав дыхание, она попыталась не заплакать – ей не хотелось проявлять перед ним слабость.
Однако Эллиот заметил ее слезы. Казалось, ему доставляет удовольствие смотреть, как она страдает. Он ослабил хватку и заговорил льстивым голосом:
– Ты, Фрэнси, просто помни о том, что этот шотландский ублюдок тоже мог участвовать в том сражении.
– Последние десять лет этот шотландец плавал по морям и нападал на наши корабли, – напомнила она ему. – Я не думаю, что он принимал участие в наземных сражениях на границе.
– Какая разница, был он там или нет? Главное, что тебе следует держать его на почтительном расстоянии и не позволять ему никаких вольностей. Я видел, какими глазами смотрел на тебя этот мерзкий сукин сын. – Личестер замолчал, довольно бесцеремонно разглядывая ее грудь. Он смотрел так, словно имел на это полное право. – Я прекрасно понимаю, о чем он думал. Я это чувствовал. И я не позволю ему вожделеть то, что уже принадлежит мне.
Франсин задержала дыхание, пытаясь подавить эмоции. Ей нужно было сохранять спокойствие.
– Я уже говорила тебе, Эллиот, что не собираюсь выходить замуж второй раз, – сказала она. – Матиас оставил нам с Анжеликой приличное состояние, поэтому мне не нужен еще один муж. А теперь отпусти меня. На нас смотрят.
Личестер стоял, вцепившись руками в ее плечи. Оглядевшись по сторонам, он неохотно убрал руки и отошел назад. Однако, начав разговор на эту тему, он не собирался отступать.
– Тебе нужен сильный и влиятельный мужчина, который будет защищать тебя, Фрэнси. А твоей маленькой дочери нужен отец, который будет ее воспитывать.
– Защищать от кого? – набросилась она на маркиза. – От назойливых поклонников, которые даже спустя много лет после того, как им отказали, продолжают меня преследовать?
Увидев, как его грубое лицо исказилось от ярости, Франсин моментально пожалела о том, что не смогла сдержаться. Она знала, что такого человека, как Личестер, ни в коем случае нельзя провоцировать на злость.
Графиня вскинула руки ладонями вверх, давая понять, что не хочет с ним ссориться.
– Кстати, у меня уже есть защитник. Это наш король, – добавила она. – И я сама могу достойно воспитать своего ребенка.
– Почему ты продолжаешь упорствовать, Франсин? Это просто глупо! – воскликнул он. – Ведь мы оба знаем,
– Почему я об этом ничего не знаю? – поинтересовалась Франсин.
Она закусила губу и вздохнула, подумав о том, что с ее чувствами и желаниями никто не считается.
– Эллиот, меня вполне утраивает положение вдовы, – сказала она. – У меня есть родовое поместье, которое расположено на прекрасных землях, и огромное состояние. Этих денег мне хватит до конца жизни. Анжелика унаследовала небольшое состояние от Матиаса и своего деда. Чего же мне еще желать?
– Все это может исчезнуть в мгновение ока.
Франсин внимательно всмотрелась в его глаза, в которых все еще горел злой огонь.
– Что ты этим хочешь сказать? – спросила она.
– Фортуна – дама капризная. Сегодня она благосклонна к тебе, моя дорогая, а завтра может и отвернуться, – мрачно усмехнувшись, сказал Личестер. – Дело о том, кому принадлежит право собственности на земли, на которых расположено твое родовое поместье, сейчас рассматривается в суде Нортумберленда. Ты же прекрасно понимаешь, что законность прав собственности на все поместья Уолсингхема сейчас поставлена под сомнение.
– Пока Матиас был жив, никто не сомневался в том, что он является законным владельцем всех этих земель, – возразила Франсин, стараясь говорить как можно спокойнее. – Сомнения появились после того, как твои стряпчие предоставили в суд поддельные документы.
С видом человека, совершенно уверенного в собственных силах, Личестер не спеша расправил кружева на манжете.
– Все эти недоразумения можно будет устранить, если мы подпишем с тобой брачный контракт, – сказал Личестер, и его губы растянулись в самодовольной улыбке. На фоне черных усов и бороды зубы казались ослепительно белыми. – Уверяю тебя, моя дорогая, что я могу быть невероятно щедрым.
Увидев эту его улыбку, Франсин почувствовала, как у нее задрожала нижняя губа.
– Ваше предложение, милорд, можно было бы принять, если бы не одна маленькая проблема, – сказала она. – Я не люблю вас.
В его глазах на мгновение появилась боль.
– Я заставлю тебя полюбить меня, – тихо прохрипел он. Казалось, что у него в горле застрял ком и ему трудно говорить.
– Эллиот, никого невозможно заставить полюбить себя, – медленно покачав головой, сказала Франсин. – Любовь либо есть, либо ее нет. Она возникает сама по себе.
Прежде чем он успел ответить, Франсин, повернувшись на каблуках, поспешно ушла и присоединилась к другим вдовам как раз в тот момент, когда они, присев перед королем в прощальном реверансе, собирались покинуть зал. Дойдя до самой дальней двери вместе со своими старшими спутницами, она обернулась и посмотрела на переполненный зал. Ей показалось, что все, кто там находится, с нескрываемым любопытством следят за ее уходом. Завтра о них с Личестером будет судачить весь двор.