Наверстать утраченное

Lisa is Potterwoman

— Поттер, опять? — простонал Драко, когда Гарри, правда, вежливо постучавшись, распахнул дверь. — Опять герою не дают спать проблемы магического Королевства? Когда-нибудь ты… — тут он заметил Гермиону и замолчал, изумленно уставившись на нее. — Грейнджер? Неужто в этот раз досталось тебе?

— Уж то, уж то, — проворчал Гарри.

— И что же случилось? Не договорилась с гоблинами о займе, с эльфами о зарплате или же кентаврам недодали звезды? — ехидно поинтересовался Драко.

— Не угодила вредной книге чистокровного волшебника, — объяснил Поттер.

Малфой, не выдержав, рассмеялся.

— Ну надо же, и почему я не удивлен? Садись сюда, жертва знаний.

Гермиона сердито зыркнула на него, но послушалась. Язвой Малфой, конечно, был изрядной, но не за красивые глаза его назначили главой отделения темных заклятий. Чего ему стоило доказать, что бывший Пожиратель во втором поколении на самом

деле лучший специалист и действительно достоин этого поста — отдельная история, в которой Золотое трио сыграло не последнюю роль. И Драко помнил это, как и свою тщательно скрываемую симпатию и уважение. И изумление. Они доверяли ему, и он это ценил, хотя никогда не признался бы. В те тяжелые годы и родилось странное чувство причастности, привязанности, принятости. И бывший главный враг Золотого трио, не задумываясь, прикрыл бы их от проклятия. Но старательно язвил и ехидничал, чтобы не показывать беспокойство.

— Вроде ничего нет, но я бы на твоем месте не вздыхал от облегчения, Грейнджер, — нахмурившись, сказал Малфой. — Не нравится мне это. Попрошу-ка я крестного обследовать тебя.

— Снейпа? — мигом насторожилась Гермиона. — Он тоже здесь работает?

— Во-о-от, — с удовольствием протянул Драко. — Налицо признаки проклятия — размягчение мозгов. Грейнджер, ну с чего ты решила, что крестный захочет работать в больнице? Да тут бы уровень смертности сразу вырос бы. Из-за самоубийц. Пациенты сами бы в окно выпрыгивали.

— Малфой, не умничай, — рыкнул Гарри. — Быстренько скажи, где профессор, и издевайся дальше над своими несчастными больными.

— Чтобы потом снимать с вас последствия проклятий, которые профессор непременно нашлет на непрошенных гостей? Нет уж. Лучше я свяжусь с ним и спрошу, захочет ли он принять вас в своей аптеке. — И Драко направился к камину.

Переговорив пару минут, он обернулся:

— Грейнджер, крестный ждет тебя прямо сейчас. Поттер, ты, как сам понимаешь, приглашен не был.

Гарри вопросительно взглянул на Гермиону, но она качнула головой: мол, все в порядке. Драко, заметивший этот жест, произнес:

— Поттер, не переживай. Если Снейп не отравил и не проклял вас еще в Хогвартсе, то уж теперь опасаться нечего. Получишь свою Грейнджер целой и невредимой.

Гарри посмотрел на Драко коронным аврорским взглядом — к слову, совершенно не испугавшим Малфоя, — затем кивнул ему на прощание, прикоснулся к плечу Гермионы и вышел из кабинета.

— Адрес: аптека Снейпа, Косой переулок, — сказал Драко, протягивая ей коробку с летучим порохом.

*

«Тяжелы аптекарские будни», — мрачно подумал Северус Снейп, выпроводив очередную истеричную клиентку. Не то чтобы ему не нравилась его работа: тут и возможность заниматься любимым делом, и никаких тебе учеников-остолопов, которые даже приличное перечное зелье сварить не могут без того, чтобы не покрыться прыщами. Да и доход, надо сказать, аптека давала хороший. Что может быть лучше? Но вот клиенты! Снейпу иногда хотелось просто постучаться лбом об аптекарскую стойку. Или постучать особенно противных покупателей. Хуже остолопов-учеников могут быть только их остолопы-родители. И вообще остолопы-взрослые. Северус порой задумывался: откуда, ну откуда берутся все эти истеричные, непроходимо глупые, совершенно не поддающиеся внушению, самодовольные, хвастливые болваны? Учитывая, что он без малого двадцать лет преподавал в Хогвартсе и, следовательно, не одно поколение прошло через его уроки, то можно было бы подумать, что он привил ученикам хоть немного уважения и священного трепета к сложному искусству зельеварения. Тогда откуда появляются люди, искренне полагающие, что мечта всей жизни Северуса Снейпа, мастера зельеварения и кавалера Ордена Мерлина второй степени — выслушивать жалобы на больные суставы, прыщи в неприличных местах или тирады о том, что кто-то за всю жизнь не принял ни одного зелья и лишь поэтому совершенно здоров. А в аптеку зашел только за средством от бородавки, которая выскочила после особо сильного приступа мигрени, разыгравшегося из-за язвы желудка, потому что сегодня пятый лунный день и красный перец особенно вкусный. Хорошо еще, что фирменный взгляд Снейпа «хочешь-умереть-легкой-смертью-сделай-себе-харакири» и спустя годы не потерял своей выразительности. Это позволяло поставить на место особенно надоедливых покупателей, которых не пугала его репутация бывшего Пожирателя. Иногда Снейп спрашивал себя: эти люди отчаянно хотят казаться храбрыми или же они просто безнадежно тупые? К сожалению, выяснить это пока не получалось.

Перевернув табличку на двери, Снейп посмотрел на улицу, уже почти полностью укрытую сгущающимися сумерками. Весна в этом году выдалась весьма капризная. Не то чтобы Лондон часто радовал

своих жителей хорошей погодой, обычно круглый год тут царил примерно одинаковый климат — серость, сырость, туман. Но нынешний апрель просто побил все рекорды: дождь сменялся снегом, и становилось тепло, затем, как ни странно, показывалось солнце, и наступали холода, и все это на фоне привычной промозглости и непривычно сильного ветра. Даже Северус, которому, как правило, было совершенно наплевать на происходящее за пределами его лаборатории, заметил нетипичную смену погоды. А заметив, внезапно понял, что наступила весна. Его сорок пятая. Чаще всего он старался не думать о своей жизни и не ворошить прошлое — слишком много грехов там водилось. Незачем разглядывать темную бездну, в которую превратилась его душа. Но в тот вечер он выпил в одиночестве перед камином бутылку огневиски. В пьяной дымке всплывали старые, полустертые образы и чувства: золотые волосы Лили, усталое лицо матери, страх перед пьяным отцом, пронизываюший насквозь взгляд Дамблдора за очками-половинками, ужасный образ Темного Лорда… Внезапной молнией вспомнились яркие, полные напряженной жизни и сострадания глаза Поттера за минуту до его, Северуса, смерти. И серьезные карие глаза Грейнджер уже потом, в госпитале. Он не хотел их видеть, хотел отвернуться, спрятаться. Он не заслужил такого всепрощения и понимающей мудрости. И Северус тогда так и сделал. Грейнджер молча постояла возле койки, осторожно, неожиданно ласковым движением скользнула рукой по его запястью и тихо вышла. Как ему потом рассказала сиделка, Грейнджер с Поттером вернулись в хижину и, увидев, что Снейп едва заметно дышит, тут же аппарировали с ним в больницу Святого Мунго. Пригрозив распылить главного целителя на атомы, они заставили уделить профессору не меньше внимания, чем остальным раненым в битве. Тогда Снейп лишь усмехнулся и выкинул из головы геройствующих гриффиндорцев. Он впервые в жизни наслаждался покоем. Конец страхам, конец напряжению, хватит с него шумного Хогвартса, любопытных коллег, бестолковых учеников. Первый год он просто впитывал в себя тишину и полное уединение. Его домик, надежно скрытый чарами, не могли найти ни совы, ни надоедливые репортеры или просто любопытные люди. Северус отдыхал, много читал, записывал идеи для разработок, потихоньку экспериментировал и улучшал зелья. Когда разработок накопилось очень много, Северус решил: после смерти рисковать уже не так страшно, почему бы не попытаться открыть аптеку? Конечно, его прошлое никто не отменял, а легковозбудимых личностей хватает повсюду, но зельевар он все-таки лучший во всей Магической Британии. И он рискнул — и не прогадал. Его продукция действительно была первоклассной, а разработки позволяли улучшить свойства и, частично, вкус. Очень скоро у него появились постоянные покупатели, в числе которых — кто бы мог подумать — стал и Аврорат, не без участия Шеклболта и Поттера, и один из ведущих колдомедиков больницы Святого Мунго — Драко, и директор школы Хогвартс Минерва. Спустя год дела шли так хорошо, что Северус не успевал сам справляться с заказами и продажей и даже нанял помощника.

Просьба Драко проверить Грейнджер на наличие темного проклятия удивила Снейпа. Насколько он знал из газет, она возглавляла Отдел регулирования магических популяций. Откуда бы там взяться проклятию? Но отказывать Драко не стал. Во-первых, раз он настаивает, значит, действительно беспокоится, а во-вторых, Северусу просто стало интересно, куда теперь влипла Грейнджер.

«Наверное, снова полезла кого-то спасать», — подумал он, отступая от камина, чтобы она могла войти.

*

— Здравствуйте, профессор, — поздоровалась Грейнджер, только ступив на ковер.

— Я давно уже не ваш профессор, мисс Грейнджер, — спокойно заметил Снейп.

— Это не умаляет ваших достоинств, мистер Снейп.

— Лучше расскажите, во что вы вляпались и где откопали проклятие на свою… хм-м… кудрявую голову.

И, пока она кратко излагала историю, сделал несколько сложных пассов над ее макушкой. Дождавшись, когда Гермиона замолчит, Снейп с иронией взглянул на нее и сказал:

— Подобная смерть была бы вполне в вашем духе, не так ли, мисс Грейнджер? — и, не дав ей возразить, быстро добавил: — Все в порядке, вам повезло на этот раз. Но впредь будьте осторожнее.

И он сделал шаг в сторону, освобождая путь.

Рассерженно фыркнув, Гермиона шагнула по направлению к камину, но вдруг повернулась и спросила:

— Сэр, вам известна фамилия Шафик?

Если Снейп и удивился, то ничем этого не выдал и ответил:

— Шафики — старинный род, упоминавшийся в «Справочнике чистокровных волшебников».

— Упоминавшийся?

— Был исключен из списка в конце восемнадцатого века.

— Почему?

Снейп поднял бровь и кратко ответил:

— Стали рождаться только сквибы.