Навигаторы. Кадет
Шрифт:
Настало время завтрака. После— занятия по расписанию: физическая подготовка, элейский, программирование искусственного интеллекта и роботостроение, затем практикум в теплицах, в завершении учебного дня — танцы и медитация. Я очень ждала этого занятия. Во время медитаций ко мне приходили самые удачные мысли, касавшиеся подначек Эирика! Давно было известно, что на первом курсе и в первом семестре на втором курсе обучения практически никто из кадетов не открыл ни одну червоточину, следовательно, те сорок минут, что отводились на медитацию, можно было потратить с другой пользой!
Танцы теперь
— Чего ждём? Помнится, вы все должны мне сдать эту дорожку!
В тот день зачёт по танцам получила только я.
— Господин Д'нуавилль, выставил свою кандидатуру на звание межгалактического преподавателя танцев года. — Доложил мне вечером Писк. — Так что ты теперь звезда, Линн, сейчас все преподаватели танцев во вселенной будут сравнивать головидео до и после твоего обучения. Лиэниэль запатентует свою очередную методику преподавания. Ты не могла станцевать похуже? — возмутился Писк. — Этот вредный элефин не заслуживает звания преподавателя года!
Ого, от своего маленького помощника такой горячей речи я не ожидала. К слову, пока я училась, благодаря Рику, делать все эти подскоки, пробежки и наклоны, научилась и лучше чувствовать своё тело: развилась координация, плавность движений. По этой причине другие танцы перестали казаться сущим кошмаром.
— Тали, Линн, вы слышали, что первая игра в дыробол будет в это воскресенье? Сходим? — возбуждённо спросил Лерс, подсаживаясь к нам со своим подносом.
За время, что мы были знакомы, он вытянулся, плечи его стали шире, волосы темнее: если раньше они были ярко-рыжими, теперь приобрели оттенок меди. Тёмной меди. Я не раз видела, как девушки заигрывали с нье' Оалу, и теперь их не смущало, что он полукровка. Тали, видя эти заигрывания, только скрипела зубами. Лерс отшучивался, умудряясь никого при этом не обидеть, но вот чувств Тали не замечал. Или делал вид, что не замечал.
Сейчас его голубые глаза с восторгом смотрели на нас.
— Нам наконец-то разрешили присутствовать на этих соревнованиях. Играет сборная третьего курса против сборной четвёртого! — воодушевлённо говорил он.
Практически ни один первокурсник не умел открывать червоточины, в начале второго курса это могли делать единицы, но считалось, что если все вокруг по щелчку пальцев откроют мгновенный переход, то это станет стимуляцией для тех, у кого пока не получается. У меня тяги к дыроболу не имелось, и я сомневалась, что эта игра сможет меня подстегнуть.
— Даже не знаю, — протянула я, глядя на подругу.
Мне казалось, я им там не нужна. Мы никогда не обсуждали отношение Тали к Лерсано, но, судя по тому, как она покраснела и опустила глаза, она знала о моих догадках.
— Пошли, Линн, посмотрим, правда интересно! — воскликнула Тали преувеличенно восторженно.
Я неуверенно кивнула, решив, что потом сбегу оттуда под каким-нибудь предлогом.
Урок
Занятия элейским я обожала. Где-то в глубине души я признавалась себе, что язык элефинов стал мне более интересен после того, как я узнала, кто спас меня от нье' Фожа и нье' Кланиса. Иногда, когда я почти засыпала, то подсознательно представляла, как говорю с Рэном — так я называла его про себя — на его языке. И меня не смущало, что любой язык можно начать понимать, просто вживив чип. Впрочем, даже хорошо защищённый чип можно было отключить или заглушить…
Я и мои одноклассники сперва не понимали, зачем мы изучаем язык, но ещё на первом занятии в школе навигаторов преподаватель элейского пояснила:
— Многие из вас полагаются на чипы, которые вам вживят, когда вы станете смотрителями, и, безусловно, это оправданные надежды, но изучение другого языка — это развитие мозга. Во время его изучения в мозге создаются новые нейронные связи, улучшаются внимание и память, вы начинаете лучше и быстрее решать интеллектуальные задачи. Кроме этого, изучение нового языка позволяет расширить кругозор. Ведь язык — отражение культуры мира, расы. При изучении иномирного языка мы начинаем лучше понимать его носителей, узнаём, как строятся социальные контакты на другой планете, учимся взаимодействовать с существами другой расы, чьё мышление и восприятие вселенной отличаются от наших.
— Почему именно элейский, а, например, не аринский или туэсанский? — задал вопрос один из кадетов. На тот момент я ещё не всех знала в своём классе.
Преподаватель укоризненно посмотрела на него и ответила:
— Потому что как минимум один член вашего экипажа — элефин. И чем быстрее вы найдёте взаимопонимание, тем слаженнее будет работа на маяке.
Руку подняла невысокая, чуть полноватая девушка. Она возмутилась:
— Почему мы должны учить элейский, если медик на маяке подчиняется смотрителю? Разве не было бы логично, если бы было наоборот?
Преподаватель спокойно пояснила нам:
— Все элефины учат несколько языков. Направленность зависит от того, чем занимается конкретный клан, но в последнее время язык навигаторов входит в обязательную программу.
Услышав эти слова, я вспомнила, как общалась с Рэном. Там, на Франгаг, я говорила с ним на вигском и понимала элефина. Выходит, его учили нашему языку! Или всё же у него был чип?
Элейский у нас вела носитель языка, а не престарелая вига из дремучего посёлка на задворках империи. Видя мой интерес, госпожа Раниэнель Лэзеран, невысокая светловолосая элефина среднего возраста, давала мне почитать детские сказки и стишки, для которых уже хватало моих знаний правил чтения и словарного запаса.