Наводнение
Шрифт:
— Это хорошо или плохо?
— Что же хорошего в стереотипе? Скоро мы совсем стандартными станем, телевизия поможет.
— Вот ты как повернул… — озадаченно протянул Белянчиков и покачал головой.
…Машина въехала в Сестрорецк.
Слева дома высились темными утесами. Лишь в одном из них светились рядом несколько окон. Справа, на берегу Разлива, горел большой костер, бросая отсветы на перевернутые лодки. Около костра стояли люди. Наверное, рыбаки собирались на утреннюю рыбалку.
Белянчиков сказал шоферу:
— У Дома композиторов
Шофер кивнул.
— Юра, ты Мавродина знал? — спросил после недолгого молчания Корнилов. Мысли об умершем старике тяготили его, и на душе словно камень лежал.
— Из Василеостровского, что ли? Знал. Здоровый такой дед… Из паспортного стола.
— Умер. Первым сыщиком когда-то в Ленинграде считался. — Он помолчал немного и сказал: — Любил старик повторять: «Пока ноги об дорогу не обобьешь, ни одного мазурика не найдешь…»
Белянчиков неодобрительно хмыкнул. Он слыл в управлении ярым поборником научных методов розыска и скептически относился к «королям сыска».
На пятидесятом километре Приморского шоссе, у Дома композиторов, их ждал «газик» Зеленогорского райотдела. Незнакомый Корнилову молодой майор доложил, что рядом с домом, где видели Самарцева, устроена засада.
— Что будем делать? — спросил Игорь Васильевич.
Майор пожал плечами:
— Мы вас ждали, товарищ подполковник. Сами не решились что-то предпринимать. Засаду вот устроили…
— Засада — это хорошо. А что дальше? Идти с обыском? Ждать утра?
Майор молчал.
— Не стесняйтесь, давайте свои предложения! Вы же лучше нас обстановку знаете.
— Я думаю, надо сейчас нагрянуть. Вдруг он сегодня не ночует. Будем ждать — темп потеряем.
— Молодец, майор, — удовлетворенно сказал Корнилов. — Темп, темп! У нас времени мало осталось. Где тот участковый инспектор, что Самарцева узнал?
— Зуев, давай к нам! — крикнул майор.
Из машины вылез невысокий толстячок в форме. Коротко козырнул:
— Старший лейтенант Зуев.
Похож он был скорее на молодого доктора, чем на милиционера. Круглое мягкое лицо, большие роговые очки.
— Вы узнали Самарцева? — спросил Корнилов.
Зуев кивнул.
— Ошибки быть не может?
— Исключено. У меня зрительная память хорошая. Я этого парня несколько раз у сорок четвертого дома встречал.
— Вы уверены, что Самарцев сейчас ночует там?
— Нет, не уверен. — Зуев говорил очень спокойно.
— А может быть, он в этот дом просто в гости приезжал? — с сомнением спросил Корнилов.
— Нет, он ночевал там, — уверенно ответил Зуев. — Я его однажды рано утром встретил. По дороге на станцию.
— Ну-ну, — пробормотал Корнилов. Чрезмерная уверенность лейтенанта немножко смущала его. — Расположение комнат в доме вы хорошо знаете?
— Хорошо. — Зуев вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.
…А через час, простившись с зеленогорцами, Корнилов и Белянчиков подошли к своей «Волге», оставленной
— Деньги внес вперед, аккуратный, девчонок не водит. Иногда ночевать не приезжал. Говорил — оставался у бабушки.
Не вернулся он из Ленинграда и на этот раз…
В доме остались дежурить два сотрудника уголовного розыска, но Корнилов понимал, что преступник вряд ли вернется на эту дачу.
Никаких вещей он там не оставил, а времени до отхода одесского поезда оставалось не так уж много. Если он действительно собрался ехать этим поездом.
«Наверное, собрался, — думал Корнилов. Он не спешил садиться в машину. Стоял среди повлажневших от утренней сырости сосен и смотрел вдаль, в сторону залива. Светало. Тяжелый туман потихоньку расползался, стлался ближе к земле, открывая лесные дали. А из-за леса, с залива, доносились глухие раскаты прибоя. — Если Самарцев не ночевал сегодня здесь — значит, осторожничает, рассчитывает каждый свой шаг, боится случайностей».
Осторожное, расчетливое поведение преступника словно подтверждало предположение Корнилова о том, что он готовится к серьезному шагу. Таким шагом может быть извлечение денег из тайника в Тучковом переулке и отъезд из города.
«Никаких вещичек не оставил, сквозник, — подумал подполковник. — Нет, не зря я все-таки сюда приехал. Сидя в кабинете, я мог бы и упустить такую детальку».
— Ну что, Юрий Евгеньевич, по коням? — обратился он к Белянчикову, молча прислонившемуся к сосне. — Места-то какие, а? Мы с женой частенько сюда наезжали. С Конюшенной площади на автобусе меньше часа.
— Теперь основная надежда на Тучков переулок, — задумчиво сказал капитан. — Упустим там — втройне попотеть придется.
5
На следующий день Корнилов пришел в управление рано. Вернувшись из Комарова, поспал часик-другой и вызвал машину. Игорь Васильевич и вообще-то любил прийти на работу пораньше, когда нет обычной дневной сутолоки, и, удобно расположившись в старом кожаном кресле у маленького журнального столика, с удовольствием закурить первую сигарету. Дома подполковник не курил.
Эти утренние полчаса — если не случалось каких-нибудь ЧП — Корнилов посвящал тому, что не спеша, рассеянно, перебирая в памяти разные события, как уже свершившиеся, так и грядущие, старался спокойно, на свежую голову их оценить. Иногда в этом калейдоскопе мыслей всплывало что-то очень важное, на что он раньше не обратил внимания, а сейчас вдруг увидел словно заново, свежим взглядом. Эти полчаса всегда были для Корнилова плодотворны: он не испытывал гнета времени, освобождался от него, словно космонавт — от земного притяжения.