Навои
Шрифт:
Бади-аз-Заман понимал, что он побежден, но, отступая, все же принимал меры к обороне. Шуджа-бек и его старый отец, медленно отходившие с горсточкой воинов, нанеся удары врагу, ободряли царевиче. Однако гагор врагов становился все сильней и сильней; Джигиты Хусейна Байкары беспощадно избивали соплеменников, словно злейших врагов.
Личные телохранители Бади-аз-Замана, высланные вперед, вернулись к нему, окружили его с возгласами: — Надо бежать, или враги возьмут вас в плен. Бади-аз-Заман огляделся по сторонам и убедился, что джигиты правы. Он послал к Зу-н-нуну Аргуну и Шах-Шуджа-беку людей с приказом: «Постарайтесь как-нибудь вырваться». Потом, собрав горстку джигитов и хлестнув коня, он помчался, как вихрь.
В горах Бади-аз-Заман почувствовал себя в безопасности и сдержал взмыленного
— Абу-аль-Мухсин едет за нами следом! Едем скорее!
Не говоря ни слова, Бади-аз-Заман хлестнул коня плетью. Обрывистая, усеянная камнями дорога становилась все хуже и хуже. Наконец она оборвалась, упершись в громадные скалы. Ехать верхом было невозможно. Бросив коней, джигиты начали карабкаться вверх. После мучительных усилий беглецы добрались до перевала. Но спуститься вниз, на другую сторону, казалось невозможным. Джигиты связали из тюрбанов и поясов длинную веревку, привязали Бади-аз-Замана и, помогая друг другу, спустили царевича вниз. Покрытый синяками и ссадинами, Бади-аз-Заман передохнул у подножья горы и медленно направился в область Кундуза, ища убежища.
Глава тридцать пятая
В большом, залитом солнечным светом саду молодой царевич — Мумин-мирза стрелял из лука, радостно вскрикивая всякий раз, когда стрелы перелетали через высокие деревья.
Его отец Бади-аз-Заман уехал в Балх и временно передал ему звание правителя Астрабада. Однако двенадцатилетний мальчик, естественно, был далек от государственных дел. После уроков он скакал на лошади, стрелял из лука, смотрел на боевые упражнения джигитов на большой площади, старался сам научиться военному искусству. Чиновников, управляющих областью, было много. Иногда они для вида спрашивали его мнение, заговаривали с мальчиком о том или ином деле. В делах, почему-либо казавшихся ему важными, Мумин-мирза отнюдь не был склонен уступать взрос» лым. Он долго расспрашивал чиновников, иногда, прежде чем дать ответ, советовался со своей матерью.
Когда мальчик, набегавшись и устав стрелять, вышел из сада, ему сказали, что его ждет гонец, прибывший из Балха.
Мумин-мирза сначала полюбовался красивым конем, потом заговорил с посланцем. Гонец вынул из-за пазухи письмо и с поклоном вручил его мальчику. Мумин-мирза передал свой лук слуге и прочитал письмо. Лицо его вдруг стало серьезным. Отец возлагал на него трудную задачу, повелевая не отдавать Музаффару-мирзе Астрабад и, если придется, оказать дяде вооруженное сопротивление.
Мумин-мирза прочитал письмо бекам. Сознавая сложность положения и трудность подобной задачи для ребенка, беки нерешительно спрашивали:
— Что вы сами думаете да этот счет? Мумин-мирза решительно ответил:
— Я выполню приказание своего дорогого отца.
С этого дня мальчик забросил игры. Обдумывая предстоящую встречу со своим дядей, он не спал по ночам.
Возле него не было опытных, знающих роенное дело людей. Большинство джигитов Бади-аз-Заман увел с собой в Балх. Несмотря на все старания, Музаффару-мирзе удалось собрать не больше двухсот — трехсот воинов.
Прошло много времени, о Музаффаре-мирзе ничего не было слышно. Мальчик мало-помалу успокоился и возвратился к любимым играм, когда вдруг стало известно, что к Астрабаду приближаются во главе большого войска Музаффар-мирза, Мухаммед Бурундук Барлас и Туганбек. Мальчик не растерялся. Он даже ободрял взрослых, которые страшились последствий этого дела. Собрав беков, Мумин-мирза объявил, что намерен выполнить повеление своего отца, и приказал воинам садиться на коней. Сам он вооружился широким острым мечом, кинжалом и маленьким, но крепким луком. Нукеры подвели горячего туркменскою коня, и мальчик почти без чужой помощи сел в седло. Словно собираясь на охоту или на прогулку, он выехал из города. Посоветовавшись с опытными воинами, царевич выбрал подходящее место для встречи с врагом.
На следующий день Музаффар-мирза разбил лагерь в трех или четырех верстах от него и тотчас же начал расставлять своих воинов в боевом
— Возвращайтесь, — смело сказал послам Мумин-мирза, — и передайте вашему господину, что я совершенно не желаю воевать с родным дядей. Это постыдное дело. Однако пока не будет разрешения от моего отца, я не вправе сдавать, город.
Послы уехали. Джигиты царевича были в восторге от его ума и умения держать себя.
Музаффар-мирза лишен чести, — говорили в стане Мумина-мирзы. — В противном случае разве он повел бы против молодого царевича такое войско?
Маленький полководец на нетерпеливо грызущем удила туркменском коне, ничуть не смущаясь, рассуждал о войне, словно дело шло о скачке или игре в чавган.
Справа, из-за холма, появились, вздымая клубы пыли, всадники Музаффара-мирзы. Когда они приблизились на расстояние полета стрелы, джигиты Мумина-мирзы принялись стрелять из луков. Другой отряд врагов бросился на воинов Мумина-мирзы, намереваваясь прорваться. Через мгновение на широком поле вспыхнул горячий бой. На правом крыле бойцы обеих сторон схватились врукопашную. Падали люди, мчались кони, поднялся крик, шум… Отряд врагов, брошенный против центра войск Мумина-мирзы, несмотря на энергичное сопротивление, стал теснить их, пользуясь численным превосходством. Молодой царевич не утерпел: ударив коня, он обнажил меч, сверкнувший на солнце белым пламенем, и бросился вперед. Окружавшие его джигиты со всех сторон ринулись к мирзе. Один из нукеров проворно схватил коня под уздцы и, бледный как полотно, взмолился: — Царевич, бога ради, не вступайте в бой! Заклинаю вас жизнью не выезжайте в поле!
Мумин-мирза нахмурился и закричал тонким голоском:
Оставь меня! Другие идут на гибель, а мы будем смотреть?
Он сильно ударил коня плетью, и могучий аргамак сделал скачок и устремился вперед. Джигиты: помчались за ним следом. Размахивая мечом в тонких детских руках, Мумин-мирза гневно осматривался по сторонам, чтобы видеть, в каком положении его джигиты, и оказать им поддержку.
На правом крыле джигиты, теснимы врагами, начали разбегаться. Мумин-мирза с четырьмя искушенными в боях воинами повернул в ту сторону. Нахлестывая коней, они мчались в облаке пыли, внезапно на них налетел большой отряд врагов. Мумин-мирза хотел проскочить мимо, но кто-то подъехал сзади, сорвал мальчика с седла и, бросив его к себе на колени, умчался к стану Музаффара-мирзы. Мумин-мирза, собрав все силы, забился в железных руках врага, но освободиться было невозможно. Он рванулся и чуть-чуть поднял голову; его глаза встретились с глазами Туганбека. Задыхаясь от ярости, царевич крикнул: — Собака.
Двум богатырям Мумина-мирэы удалось опередить Туганбека. Подняв мечи, они напали на него с обеих сторон, но на них бросился десяток вражеских воинов. Они самоотвержен но сражались, но в конце концов пали, изрубленные мечами.
Астрабадские воины, узнав о пленении Мумина-мирзы, рыдали от горя, но не прекращали сопротивления. Многие из них были уничтожены, остальных враг разметал по широкому полю. Однако джигиты снова собирались в маленькие отряды и бросались на врага.
Туганбек доставил своего пленника к Музаффару-мирзе и с гордостью передал его своему хозяину. Покрытый пылью мальчик, нахмурив брови, смело смотрел на выхоленного, нарядного Музаффара-мирзу, сидевшего на мягких коврах в прохладной тени деревьев. Музаффар-мирза, иронически улыбаясь, спросил:. — Ну что, хорошо вышло?.
Вы сами виноваты; Я только выполнял приказ, — ответил Мумия-мирза, еле шевеля пересохшими от жажды губами. Если бы вы немного, потерпели, я бы посоветовался с отцом или с его величеством государем, моим дедом, и сдал бы вам город.
— Существует и другой путь, — насмешливо заговорил Музаффар-мирза. — Если бы ты повесил на шею ножны меча и сам пришел бы ко мне, я оказал бы тебе милость.
— Я — потомок великого Тимура! — гневно воскликнул мальчик, — Если бы» я повесил на шею ножны меча и преклонил колени перед врагом, это было бы оскорблением памяти моего — великого предка.