Навсегда твоя
Шрифт:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ласково улыбаюсь я. – Забавно, что ты проснулся раньше Мити.
– Мне кажется, я вообще не спал, – тихо усмехается Слава. – Боялся во сне неудачно перевернутся и придавить пацана. Смотрел на вас и не мог поверить в своё счастье, костеря себя на чём свет стоит за собственный кретинизм. Чёрт, отец обязан дать тебе развод, обязан оставить нас в покое. Скажи, Ясь, теперь я знаю всё? Больше ничего важного ты от меня не скрываешь? Или не важного? Любая мелочь будет служить дополнительным оружием
– Я… – на ум, конечно же, приходят извещения в спальне мужа, но хочу ли я, чтобы Слава знал и об этом? Не уверена.
– Что-то ещё есть, да? – приподнимается он на локте, впивая в меня жадный взгляд. – Говори, Ясь.
– Не могу, – отворачиваюсь я от него, сажусь на кровати и прячу лицо в ладонях.
Это слишком унизительно. Об этом хочется забыть, как о страшном сне, а не рассказывать любимому человеку.
Слышу, как Слава поднимается с кровати, обходит её и садится рядом со мной.
– Родная. Ясь, – убирает он мои руки, сжимает их своими пальцами и смотрит на меня пытливым взглядом. – Расскажи. Больше никаких тайн. На кону стоит слишком многое, ты должна это понимать.
– Я понимаю, но…
– Что? Боишься моей реакции? Нет, в этот раз я не сорвусь. Он тебя бил, Ясь?
– Толкнул один раз на пол, – отрицательно качаю я головой.
– Тогда что? – болезненно жмурится Слава. – Он тебя… вынуждал с ним спать?..
Я порывисто втягиваю воздух и выдыхаю:
– Не совсем… Он… Он вынуждал меня смотреть, как он спит с другой. При это он называл меня именем мамы. Так я и поняла, что он помешан на любви к ней…
– Больной ублюдок, – скрепит Слава зубами, а затем притягивает меня к себе, целует в волосы, крепко обнимает. – Мне так жаль, Ясь… Но я не понимаю, если он любил её, почему дал умереть?
– Мне кажется он мстил ей. И потом, была я, которая на неё очень похожа.
– Чёрт. Как же его ненавижу. Тебе столько пришлось пережить, моя девочка… Столько ужасов. Ясь, ты невероятная. Сильная, смелая. Но с тебя достаточно, поняла? Больше ничего такого. Хватит.
– Согласна, – выдыхаю я ему в грудь.
– Значит, собираемся и едем в клинику. Я разбужу пацана.
Слава отпускает меня, поворачивается к сыну, склоняется над ним и аккуратно теребит за плечико:
– Эй, паца-а-ан, подъём… Пора просыпа-а-аться…
Это выглядит настолько забавно и мило, что мне хочется одновременно плакать и смеяться.
Господи, неужели и правда все ужасы закончились?
Митя трёт кулачками глазки, а затем хмурится, глядя на Славу непонимающим взглядом.
– Давай-давай, просыпайся. У нас с тобой большое дело намечается.
Малыш вдруг улыбается, бровки взлетают на лобик, он немного хрипло после сна взвизгивает и начинает весело лупить ладошкой по Славиному плечу:
– Сля-вя!
– Знаешь, пацан, называй-ка ты меня папой. Скажи, па-па… А ты чего расселась? – поднимает Слава глаза на меня,
Не верится. Мне просто не верится, что это всё происходит со мной.
Через час мы вызываем такси и едем в клинику.
Нас встречает приветливая девушка-администратор. Слава рассказывает о том, что нам нужно, нас оформляют, а затем просят пройти в комнату отдыха, где имеются развлечения для детей, и ждать момента, когда мальчиков пригласят на процедуру.
Не проходит и десяти минут, когда в один из кабинетов приглашают Славу. Приходится отвлекать Митю игрушками, потому что он капризничает из-за того, что у него забирают папу. Быстро же он забыл о существовании матери. Маленький и горячо-любимый предатель.
Впрочем, уже через пять минут малыш забирается ко мне на руки и обнимает меня за шею. Ищет защиты в незнакомом месте, где присутствуют чужие люди, некоторые из которых снуют туда-сюда в белых халатах. За ними Митя наблюдает особенно пристально и как-то угрюмо. Да, уколы мы не то, чтобы любим…
Как только возвращается Слава, с согнутой в локте рукой, в кабинет приглашают уже нас с Митей. Малыш, словно подозревает, что сейчас случится что-то не очень приятное и даже на появление Славы реагирует вяло. Вцепился со всей своей силой за мою шею и прячет лицо в моих волосах.
Да, непросто нам с медсестрой сейчас придётся.
Ненавистный Свят! Как будто мы и так мало от него натерпелись!
Слава провожает нас до кабинета, целует в лоб обоих и говорит, что вернётся, как раз к тому моменту, когда с нами закончат. Я не успеваю задаться вопросом куда он собрался, потому что Митя видит медсестру в маске и начинает плакать.
Успокаивающе поглаживаю его по спинке, присаживаюсь на предложенный женщиной стул и пытаюсь развернуть от себя Митю.
– Тише, малыш, тише. Это совсем не страшно, поверь мне. Чуть-чуть потерпеть и поедем домой, есть мороженое. Ты же хочешь мороженое, Митюш?
Мне удаётся его уговорить, пересадить лицом к медсестре, даже вытянуть ручку. У меня сердце кровью обливается от того, что он ощутимо дрожит в моих руках, но насупился и терпеливо ожидает того, что будет дальше. Волшебное слово "мороженое".
– Ну вот, – распаковывает медсестра одноразовый прибор для забора крови. Я слышу улыбку в её голосе. – Смелый мальчик, совсем, как папа, верно? Скажу по секрету, он тоже сначала хныкал, увидев страшную тётю, а затем собрался с силами и мужественно вытерпел маленький укольчик. Вот такой, как этот. Видишь, малыш? – убирает она прибор от ручки Мити, когда тот молчаливо вздрагивает, заслушавшись её речью. – Раз и кончено! Вот и папа твой не понял зачем боялся и ревел. Минуты две подержите ручку согнутой, хорошо? – приложив к месту укола ватный тампон, обращается женщина ко мне.