Навстречу счастью
Шрифт:
Оуэн коснулся локтя Джемайны и отвел ее в сторону.
– Я надеялся увидеть вас здесь, Джемайна, – проговорил он низким голосом. – Хочу принести свои извинения.
– Извинения? За что, сэр?
– По поводу статьи, которую вы написали об Элизабет Блэквел. Прекрасная работа! Признаться, я был приятно удивлен и почувствовал, что должен извиниться за пренебрежительные слова тогда, в поезде.
– Но где вы могли видеть статью? Она ведь еще не опубликована!
Он сделал неопределенный жест.
– У меня свои источники!
– Вам показала ее Сара? – спросила Джемайна.
– Хороший газетчик
– Не могу поверить, что Сара сделала это!
– Какое это имеет значение? – Он стукнул тростью по полу. – Я только хотел сделать вам комплимент, черт побери!
– Я не нуждаюсь в ваших комплиментах, мистер Тэзди.
– Тем не менее вы заслужили его. А сейчас… – Он опять улыбнулся. – Поскольку у вас не было возможности поужинать со мной в Нью-Йорке, как вы смотрите на то, чтобы сделать это сегодня вечером?
– Я пришла сюда не одна, сэр, – холодно ответила Джемайна.
– В самом деле? – удивился Тэзди, отступая назад.
– Вам трудно поверить в то, что я смогла найти сопровождающего? – Его замешательство неожиданно развеселило девушку.
– Нет-нет, напротив. Однако это не приходило мне в голову…
– Я пришла с мистером Барриконом.
– С Уорреном Барриконом? – Он удивленно поднял брови. – Но у него есть жена.
– Прикованная к постели. Мы пришли сюда с ее благословения. Извините меня, мистер Тэзди, я должна поговорить с Сарой. – Джемайна быстро отошла, прежде чем он успел что-либо сказать.
Оуэн озадаченно посмотрел ей вслед. В этот вечер Джемайна выглядела особенно привлекательно, и он почувствовал себя немного уязвленным тем, что девушка отвергла его ухаживания. С другой стороны, молодой человек понимал, что слишком избаловался. Редко какая-либо женщина пренебрегала его вниманием.
Оуэн был удивлен, что Джемайна пришла в сопровождении Уоррена Баррикона, о котором он знал только понаслышке. Ему было известно лишь то, что его жена больна, и больше, пожалуй, ничего.
Тэзди медленно повернулся и заметил, что Баррикон смотрит на него с недовольным выражением лица. Затем взгляд Уоррена устремился вслед идущей через гостиную Джемайне. В тот же момент он снова посмотрел на Оуэна и, нахмурившись, двинулся в его направлении.
«Этот парень испытывает к Джемайне более чем дружеские чувства», – подумал Оуэн. Не имея настроения ссориться, он холодно кивнул Баррикону и отошел в сторону, затерявшись в толпе.
Глава 6
На следующее утро после вечеринки у Луиса Гоуди Джемайна решила поговорить с Сарой Хейл. Сара весело приветствовала ее:
– Тебе понравился вечер, дорогая? Я чувствовала себя превосходно, несмотря на то что мистер По выпил лишнего и вел себя довольно… возбужденно. – Лицо ее приняло грустное выражение. – Однако, учитывая положение бедного Эдгара, думаю, его можно простить, хотя меня ужасно раздражает невоздержанность в чем-либо.
– Да, Сара. Я в восторге от вечера. Еще раз спасибо за приглашение. Ты знаешь, что там был Оуэн Тэзди?
– Конечно. Я приглашала его. Но, должна признаться, меня немного удивил его приход. Обычно Оуэн пренебрегает такими мероприятиями. – Она с любопытством внимательно посмотрела на Джемайну. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому
Сара поджала губы и положила руки на стол.
– В общем-то такие дела не касаются тебя, Джемайна, но я отвечу на твой вопрос. Да, он хотел взглянуть на статью, и я дала ему почитать.
– Но почему, Сара?
– Почему? Да потому, что Оуэн – мой старый друг и я ценю его мнение, – проговорила Сара спокойным тоном.
– Мне кажется, неэтично позволять посторонним читать что-либо до того, как материал напечатан.
– Неэтично? Когда ты заканчиваешь статью, Джемайна, и идет подготовка ее к печати, она больше не принадлежит тебе. Ты являешься сотрудницей журнала, и все, что ты пишешь, принадлежит нам. – Сара постукивала пером по столу с суровым выражением лица. – Даже если бы ты была независимым автором и я бы приняла от тебя рукопись, она также больше не принадлежала бы тебе. Конечно, материал должен быть напечатан под твоим именем, но, если он принадлежит нам и я считаю необходимым показать его кому-то, это моя прерогатива. Разумеется, я не позволю читать рукопись кому попало, но Оуэн не посторонний.
Джемайна не успокоилась:
– Не знаю, чем Оуэн Тэзди отличается от других.
– Он отличается тем, что является хорошим репортером, на мой взгляд, лучшим среди тех, кого я знаю, Джемайна. Он рассказал мне, что встретил тебя в поезде и ты сообщила ему, что собираешься брать интервью. Это правда?
– Да, это так.
– Он сказал, что ему интересно узнать, как ты пишешь. Если это утешит тебя, Оуэн согласился, что получилась прекрасная статья.
Джемайна поняла по тону Сары, что продолжать этот разговор бессмысленно и даже рискованно. Она встала.
– Думаю, ты имеешь право делать со статьей все что захочешь.
– Разумеется. «Джемайна направилась к двери.
– Джемайна…
Девушка обернулась.
– Рукопись не дитя, моя дорогая, хотя я понимаю чувства автора, защищающего свою работу, словно ребенка. – Улыбка Сары смягчила ее слова.
Несмотря на то что Джемайна находилась в Филадельфии уже больше трех месяцев, она мало видела город. Ей приходилось проводить время либо в издательстве, либо дома с тетей.
В тот день, закончив работу, она никак не могла успокоиться, чувствуя себя обиженной, оттого что Сара позволила Оуэну Тэзди прочитать ее рукопись до публикации. Джемайна решила немного прогуляться, прежде чем пойти домой. В таком настроении ей было не до болтовни тетушки.
Джемайна знала, что в Филадельфии есть много исторических мест. Например, Карпентер-холл, где Томас Джефферсон, Джон Адаме, Патрик Генри и другие патриоты Америки участвовали в работе Континентального и Конституционного конгрессов. В этом городе была принята и подписана Декларация независимости Соединенных Штатов.
Филадельфию с ее двадцатидвухтысячным населением называли Афинами Америки. Здесь находились одна из крупнейших библиотек Соединенных Штатов, первый в стране научный музей и знаменитая академия художеств, основанная художником Чарлзом Уилсоном Пилем. В течение девяти лет Филадельфия являлась столицей государства, а теперь стала городом, где наиболее развито издательское дело.