Навстречу судьбе

Молостов Евгений

…Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь.

Сухов с задумчивостью проговорил: «Может быть, так трагично и кончилась его жизнь, что он отошел от Бога?»

На прощание Федор Григорьевич дал мне свой адрес. Сказал — «Приезжайте, я всегда рад гостям!»

Работа и другие обстоятельства крепко связывали меня по рукам и ногам. Лишь в 1988 году вырвался впервые на родину Федора Григорьевича Сухова.

На автостанции на пл. Лядова

у кассы молодой мужчина, узнав, что я еду в гости к поэту, прочитал наизусть одно из суховских стихотворений:

Село мое Красный Оселок Стоит на высокой горе, Явились сюда новоселы Еще при великом Петре.

Когда я приехал к Федору Григорьевичу и рассказал ему об этом, он, благодарно улыбнувшись, воспринял это как должное.

Что характерно, Сухов родился и рос на крутой и высокой горе, с которой видна Волга, а Сергей Есенин — на такой же высокой горе, где видна Ока. Когда я нахожусь в Красном Оселке и с горы смотрю на Волгу, я всегда вспоминаю село Константиново Рязанской области, родину Есенина, и реку Оку с ее такими же, как у Волги, необъятными далями.

Сделаю оговорку, что в селе Красный Оселок, которое «стоит на высокой горе», Федор Григорьевич только родился.

В одном стихотворении он пишет:

Наш старый дом сгорел. Поставлен новый, На каменную поднят кладовую Наш новый дом. А кладовая, Она от дома старого осталась. А что еще осталось? Только память. Я этой памятью дышу, живу… Голодный март 22-го года, По-старому — начальный день весны, И в этот день явился я на свет…

Там сейчас на этом доме прикреплена мемориальная доска, увековечившая память Федора Григорьевича Сухова. Но жил он в другой деревушке под названием Кругловка, что находится чуть далее Красного Оселка. Под горой. Тоже вдоль Волги, в живописном месте.

Принял меня Федор Григорьевич со всем радушием. На этот раз передо мной сидел человек уже преклонного возраста, повидавший на свете всего с избытком. И хорошего. И плохого… Хоть он и не обладал необыкновенным даром говорить, но речь его была всегда тиха и нетороплива, каждое слово емко, обдуманно и весомо. Даже когда его задевало за живое, и он вскипал, не терял самообладания.

Я спросил, с каких пор он стал писать стихи. Ответ был таков: «Пробовать начал годов с пяти-шести. А уже к 16–17 рассылал

их по газетам и журналам. Даже в Москву посылал, там до войны издавался альманах «Молодая гвардия». Редактировал его поэт Семен Кирсанов. Однажды оттуда получил коротенькое письмо: «Ваши стихи оставляем для сборника молодых поэтов». Но война помешала этому сборнику увидеть свет. Тогдашние стихи не помню наизусть, но по смыслу они были о природе. Ближе к есенинским. Удивительные образы его были для меня доходчивы и натуральны».

Я спросил Сухова: «А как понять Есенина, где он пишет: «Я лиры милой не отдам ни другу, ни жене»?

Федор Григорьевич воскликнул: «О, творчество — это таинство каждого поэта, и посторонний ничего об этом не должен знать, как у верующего в Бога!»

Я сказал Сухову: «Говорят, в 20-х годах к нам в Нижний приезжал Маяковский. Выступал со своими стихами в драматическом театре».

— Я не люблю Маяковского, — был ответ.

— Почему?

— А за что его любить? За построенный в боях социализм? Поэты нашей эпохи — это Исаковский, Прокофьев и Твардовский. Твардовский понял ошибку своей молодости. И Теркин на том свете поправил своего Теркина на фронте. Из всех писателей выделяется Платонов. В «Чевенгуре» он всю нашу глупость описал. Это произведение — как «Дон-Кихот». А.И. Солженицын — личность героическая, исклю¬читель¬ная и неподкупная. Это самый крупный писатель. Каждой эпохе, каждой стране поэты и писатели нужны, как воздух…»

Я неоднократно бывал у Ф.Г. Сухова, и всякий раз, когда уходил из Кругловки домой, он провожал меня до конца деревни. В последний раз аж до самого шоссе, до остановки «Асташиха». Никакие уговоры не помогали. Не знал я, что на сердце у него было. Дождь начал моросить, а мы стоим голосуем, чтобы мне уехать. И когда проезжали автобусы, не останавливаясь, а Федор Григорьевич у края дороги стоял с поднятой рукой, мне вспомнились строки из его стихотворения:

Стою. Голосую. Никто не сажает. Никто-то не видит, не слышит меня.

И мне стало стыдно. Я подумал, если б шоферы знали, что этот настойчиво голосующий, по-деревенски одетый — редкостной души человек и знаменитый поэт из села Красный Оселок Федор Григорьевич Сухов — остановили бы обязательно.

Теперь поэта с нами нет, но остались его неповторимые стихи и повесть-эпопея «Ивница». Когда я их читаю, как будто душевно беседую с ним.

Похоронен Федор Григорьевич по его просьбе не на самом кладбище, которое расположено при церкви Николая Чудотворца, а рядом — на склоне крутой и высокой горы Красного Оселка. С видом на Волгу.

14 марта 2002 г.

Новая поездка в село Константиново Рязанской области — на родину Сергея Есенина

Весной, лишь только наступили первые теплые деньки, менеджер туристического агентства «Школьные каникулы» С.В. Туманова побывала в ряде школ Московского района, познакомила старшеклассников и учителей с интересными маршрутами. С удовольствием откликнулась на ее предложение дирекция школы № 64. Учитель истории Т.А. Желанова и литератор З.С. Фролова, посоветовавшись со своими учениками (9 и 10 классы), выбрали путь неблизкий, но очень интересный — село Константиново Рязанской области, родину Сергея Есенина.