Навстречу завтрашнему дню
Шрифт:
— Кто бы то ни был, я избавлюсь от него. Не намерена ни с кем делиться этой вкуснятиной.
Николь выскочила за дверь, а Кили отвлеклась на кипящие спагетти и повернулась только тогда, когда Николь окликнула ее каким-то непривычным для себе приглушенным голосом:
— Кили, там к тебе какой-то мужчина, солдат. — Ее голубые глаза смотрели с недоумением.
— Солдат? — пронзительно переспросила Кили и уронила деревянную ложку на столешницу.
Николь кивнула.
Пройдя мимо нее, Кили вытерла руки о посудное полотенце и прошла в гостиную. Солдат стоял и нервно
— Я Кили Престон Уилльямз, — представилась она. — Вы хотели видеть меня?
— Да, миссис Уилльямз. Я лейтенант Джин Кокс.
Произнесенное имя прозвучало слово удар, она, пошатываясь, отступила на шаг-другой и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. В ушах так громко зазвенело, что она едва расслышала, как тяжело сочувственно вздохнула Николь. Не принимая от нее помощи, Кили попыталась взять себя в руки.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — хрипло сказала она.
Солдата явно огорчило, что его приход вызвал столь сильную реакцию. Все краски покинули лицо Кили, а губы приобрели какой-то синеватый оттенок. Он сел, а Кили буквально упала на стул и наклонилась вперед.
— Что привело вас ко мне?
Он бросил мимолетный взгляд на Николь, словно спрашивая совета, говорить ли что-то этой расстроенной до безумия женщине, и, лишь увидев ее кивок, снова перевел свой честный и открытый взгляд на напряженное лицо Кили.
— Я узнал о вас еще в Париже. Я тогда лежат в госпитале, но нас информировали обо всем происходящем. Кажется, это капеллан рассказал мне о ПРНС и обо всем прочем. — Он опустил глаза на руки, все еще теребившие фуражку. — События происходили с такой быстротой, что у меня все перемешалось в голове, и я не помню, кто что мне говорил.
— Извините, — мягко произнесла Кили. — Я не собиралась торопить вас. Не спешите и расскажите, ради чего пришли ко мне.
— Как я уже сказал, я узнал о вашей работе в ПРНС и о том, что вы в Париже. Извините, миссис Уилльямз, но разве конгрессмен Деверекс не передал вам того, что я рассказал ему в госпитале? В тот день, когда мы с ним пришли к выводу, что это, по-видимому, был ваш муж, пилот вертолета, на котором мы падали, я был уверен, что он сразу же отправится к вам и все расскажет.
Проигнорировав негромкий встревоженный вскрик Николь, Кили кивнула:
— Да, он говорил мне, но…
— Я видел его в Вашингтоне на прошлой неделе. Наконец-то и мне удалось добраться до дома, на пять дней позже, чем все остальные. Я был очень болен, — застенчиво добавил он. — Извините, я снова потерял нить. Я видел конгрессмена в Вашингтоне и спросил его, как вы приняли новость. Он ответил, что вы не уверены, что на том вертолете летел ваш муж. Я тоже точно не знаю, но я кое-что привез вам сегодня, то, что, возможно, поможет вам все прояснить
Он принялся рыться в нагрудном кармане, и сердце Кили глухо застучало. Этого не может быть! Но это было. Джин Кокс доставал из кармана медальон на серебряной цепочке. Она тотчас же узнала его.
— Марк Уилльямз, вместе с которым я падал, носил это вместе со своим жетоном. Перед тем как он… он… умер, он попросил меня передать это вам, если мне когда-нибудь удастся выбраться. Когда меня схватили вьетконговцы, у меня отобрали и мой и его жетоны, но этим они не заинтересовались и вернули его мне. Я хранил его все это время, хотя не был уверен, что у меня когда-нибудь появится возможность вернуть его вам, но я берег его и не обменял ни на еду, ни на что-либо еще. Я пообещал, что не сделаю этого. — Им снова овладела застенчивость, когда он протянул Кили потемневший медальон.
Ее пальцы так дрожали, что она с трудом смогла взять его. Она смотрела на медальон святого Христофора, который подарила Марку в день их свадьбы. Перевернув его на ладони, она прочла надпись, которую выгравировали ей за дополнительную плату: «Да хранит тебя Бог, муж мой». Здесь же стояла дата. Слезы выступили у нее на глазах, когда она принялась гладить большим пальцем потемневшее серебро.
— Это его, Кили? — тихо спросила Николь из-за ее спины.
Кили только кивнула, горло ее сжалось, и она не могла говорить.
Джин Кокс неловко поерзал на софе и сказал:
— Как жаль, что я не могу вам сказать, будто он не страдал, потому что он страдал. У него были перебиты ноги, и его постоянно рвало кро… Но он умер как герой. Даже с переломанными ногами, когда вертолет взорвался, загорелся и стал разваливаться, он старался позаботиться об остальных ребятах. Нас, кажется, было трое помимо него в том вертолете. Точно не помню. Я только помню, что мне пришлось с ним побороться, чтобы перетащить его с поляны под прикрытие джунглей. Когда наступил конец, он принял его спокойно, знаете ли. Он сказал что-то по поводу того, что лучше уж так, чем вернуться домой к вам калекой.
— Он ошибался, — хрипло сказала Кили.
— Да, мэм. Но, пожалуй, я понимаю, что он чувствовал. — Солдат снова громко откашлялся. — Моя… моя жена замужем за другим уже три года. Она приехала на прошлой неделе в Вашингтон, чтобы встретиться со мной. Я едва узнал ее. А она, похоже, вообще меня не узнала.
Кили подняла на него глаза:
— Мне очень жаль.
Он только пожал плечами, сжал руку в кулак, кашлянул в него, хотя, похоже, не испытывал в этом необходимости, затем встал.
— Что ж, по крайней мере, у вас будет теперь хоть какая-то определенность.
Кили подошла к нему и, не сдержавшись, нежно обняла его.
— Большое вам спасибо, — прошептала она ему на ухо, затем отстранилась.
— Я рад, что мне удалось сделать это. Жаль, что не могу ответить за всех остальных. Представляете, порой мы думали, что нас всего лишь двадцать шесть парней, которым удалось выбраться. Страшно подумать, что в сто раз больше солдат все еще числятся пропавшими без вести. Мы не имели об этом ни малейшего представления.