Наяву и во сне (невыдуманные истории для взрослых)
Шрифт:
28.06.13 г.
Как я стал коммунистом
Я работал на экономическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. К началу 1978 г. уже был старшим преподавателем кафедры «Планирования народного хозяйства», которую возглавлял членкорреспондент АН СССР Анчишкин Александр Иванович, впоследствии академик, к сожалению, рано ушедший из жизни. Покоится на Новодевичьем кладбище.
И вот однажды меня пригласил к себе в кабинет декан факультета профессор Попов Г.Х.
Расспросив, как у меня обстоят дела, он внезапно сделал мне неожиданное предложение. «У нас
Я оказался в весьма сложном положении. С одной стороны, у меня уже появились обязательства перед кафедрой, с другой, декан никогда в работе не принимал отказов на сделанные им предложения.
Но я попытался ему возразить: «У меня планы связаны с подготовкой докторской диссертации. Кафедра уже утвердила план её подготовки, это, во-первых. Во-вторых, у меня есть обязательства перед заведующим кафедры Анчишкиным А.И. И, в-третьих, я не являюсь членом партии». Это я сказал, имея в виду, что ставки начальников курса являлись во всем университете прерогативой парткома МГУ и их могли занимать исключительно члены КПСС. Мне показалось, что мои доводы для отказа были весьма аргументированными, хотя бы потому, что люди, желающие вступить в КПСС, годами ждали своей очереди, иногда по 10 лет. Но я ошибался.
Выслушав меня, Попов Г.Х. вежливо сказал: «Докторскую диссертацию ты можешь готовить, занимая должность старшего преподавателя – начальника курса, работая на кафедре в пределах 25% от общей нормативной нагрузки. Это, во-первых. Во-вторых, по поводу твоих обязательств перед Анчишкиным: я с ним переговорю и договорюсь. Более того, он высоко оценит твой переход в деканат. И, в-третьих, это касается вступления в КПСС, в ближайшее время вступишь».
Действительно, на следующий день меня пригласили в партком, и почти молниеносно я стараниями Г.Х. Попова стал членом КПСС. Спустя годы, став лидером оппозиции Горбачеву М.С. на съезде народных депутатов, а впоследствии первым мэром города Москвы, он как-то в одном из интервью сказал, что самая большая заслуга его жизни то, что он принял активное участие в разрушении этого монстра – Коммунистической партии Советского Союза.
29.06.13 г.
Если бы и я, было бы два
Один мой приятель – аспирант экономического факультета МГУ им. Ломоносова – подготовил вполне приличную диссертацию. На предварительной защите с весьма серьезными критическими замечаниями по его диссертации выступил профессор Черновец Виктор Никитич. Все остальные учёные единодушно поддержали соискателя.
Диссертант ожидал, что профессор Черновец В.Н. вторично выступит на защите диссертации. Однако этого не произошло. Членам диссертационного совета были розданы бюллетени для голосования, они дружно их заполнили и опустили в опломбированный ящик. Кто-то из друзей соискателя увидев, что Черновец В.Н. проголосовал против присуждения соискателю ученой степени кандидата экономических наук, сообщил об этом нашему диссертанту, сказав, что как минимум один чёрный
Спустя некоторое время председатель счётной комиссии объявил результаты тайного голосования. За присуждение степени проголосовало 15 членов совета, против – 1.
После утверждения результатов голосования члены диссертационного совета стали поздравлять соискателя с положительным результатом защиты диссертации. Профессор Черновец В.Н. тоже подошел к диссертанту, пожал ему руку, поздравил и произнес: «Вот, если бы и я проголосовал против, то у вас был бы не один, а два черных шара. Так что на меня обижаться не стоит!».
Лицемерие бывает двух видов – либо мотивированное, либо за просто так.
Мотивированное лицемерие – понятно и объяснимо, это не что иное, как порок человеческий, пусть и мотивированный. Лицемерие же за просто так – и не понятно, и не объяснимо. Хотя, почему не объяснимо, ведь потешить своё порочное самолюбие – это тоже можно трактовать как мотив.
03.07.13 г.
Сифилис сексу не помеха
На нашем курсе учился очень способный и скромный парень Митя Орловский. За пять лет учебы он дружил с одной единственной девочкой, и все думали, что по окончании учёбы они поженятся, но этого не произошло, потому что они расстались.
Как способного выпускника его рекомендовали в аспирантуру, и он успешно туда поступил. В асспирантуре мы сблизились. Часто он заходил ко мне почаёвничать. Мы рассказывали друг другу о наших аспирантских делах, анекдоты и истории из нашей жизни. О последнем больше говорил я, а он, будучи очень скромным человеком, отмалчивался.
Вскорости он женился на своей землячке, и молодые супруги пребывали в ожидании ребенка. Его жена жила на малой родине с родителями, а он в Москве готовился к защите диссертации.
Некоторое время мы не общались, и я подумал, что Митя поехал к жене. Но однажды ко мне пришел один аспирант, который был членом парткома факультета и сообщил, что Митя Орловский лежит в больнице и лечится от сифилиса, что заразила его одна дама, которая только что защитила диссертацию на филологическом факультете. Ещё он спросил, как я могу охарактеризовать моральный облик Орловского. Я поинтересовался в ответ: «А почему о заболевании знает партийное руководство факультета?». Партийный лидер ответил, что по порядку, имевшему место в то время, медицинские учреждения обязаны информировать партийные органы, если речь идет о заболевании сифилисом. Я спросил: «А если человек заболел гонореей?». «Нет, в этом случае не информируют, а просто у себя ставят на учёт до полного излечения при приведении источника распространения заболевания в кожно-венерологический диспансер», – ответил партийный функционер.
Я охарактеризовал моральный облик Мити исключительно с положительной стороны, сказал, что за время учёбы он дружил лишь с одной вполне приличной девочкой, а недавно женился и ждёт ребёнка. Я высказал удивление по поводу его заражения такой нехорошей болезнью и по поводу того, что это могло произойти именно с Митей.
Но факт заражения подтвердился, когда через некоторое время ко мне на чай зашел Митя. Разумеется, он был в подавленном состоянии, сказал, что многие товарищи от него отвернулись, а большинство перестали подавать ему руку, как будто он какой-то преступник.