Найденная
Шрифт:
Как отправились, Алена собрала узел с барыниными украшениями и ловко спрятала под отошедшей половицей у входа. Удобнее будет вынимать перед тем, как вынести из имения и перепрятать, а пока пусть полежит до ночи. А после Алена решила раскинуть карты, благо, у кухарки нашлась неигранная колода. Она спрашивала о будущем, но ответ и озадачил, и не порадовал: козни, обман, страстная любовь, потеря – но это все ерунда, потому что потом карты сказали
– Врете вы сегодня! Не мои, вот и врете, – она со страхом швырнула карты.
Желала бы так легко отбросить и их прогноз, но он из головы все не шел. Алена задумалась о смерти: что там за порогом? Вспомнила о крестьянке в амбаре, а потом случилось как-то само собой – не понадобились ни зеркало, ни травы, ни заклятья. Пелагея, к сумеркам помянутая, сама пришла к Алене с рассказом про огород. А после – раз, и Алена лежит в своей горнице. Глаза открыла, но шевельнуться не может.
– А уже после, не успели порадоваться спасению, узнаем: кормилица наша насмерть разбилась, – мерещится или и вправду голос барина?
Встать бы, выглянуть – но тело не слушается, лишь глазами Алена может ворочать.
– Анна, возьмите ребенка, пожалуйста, – и снова барин?
Любопытство разбирало сверх мочи. Но, сделав над собой огромное усилие, Алена смогла только дунуть. И привлекла внимание большого серого кота, которого, когда он только родился, упросила не топить и назвала Дымом.
Муркнув, он прыгнул ей на грудь и стал топтаться, выгибая подушечки лап – месил тесто.
– Брысь! – попыталась сказать Алена, но лишь шевельнула губой.
Дым как будто услышал: прыгнул на сундук у кровати и свалил тяжелый подсвечник.
– Что это? – спросил барин.
– Ничего. Домишко ветхий, половицы скрипят.
Упавшая свеча подпалила пеструю занавеску, но на помощь никак не позвать.
– Файер! – непонятно воскликнула ключница.
– Что? О, мы горим!
Миг – и вода из кувшина потушила огонь.
– Ветер сбросил свечу, – сказала Таисия.
– А что у вас там? – занавеска приоткрылась.
Да, слух не обманул – и правда барин. В грязи, истерзан, исцарапан, правая рука обмотана тряпками и висит на перевязи.
– Сестрица наша хворает, – тонкие пальцы Таисии хотели вернуть занавеску на место, но барин не позволил. Белело в проеме его лицо, рядом – ключницыно, и ниже – младенца в свертке.
– Ммммм, – внезапно губы Алены ожили.
– Бредит, – объяснила Марфа. – Лихорадку
– Младшенькая, – уточнила Таисия.
Барин зашел в горницу, следом ключница, словно боясь потерять его из виду.
– Худо ей, – отметил он. – Вся в поту.
Алена и сама ощущала на лбу, щеках и груди холодные капли.
– За лекарем хоть бы послали. За настоящим.
Марфа вздохнула.
– Конюха-то моего погляди, – сказал барин, выходя.
А Таисия, наклонившись, прошипела в самое ухо:
– Как ты это сделала? Мы тебя не звали!
«Не знаю», – хотела ответить Алена. Но получилось только: – Мммм…
– Вот же чертова девка! – тетка рисовала в воздухе перевернутый крест. – Нечестивый господин, услышь мой призыв…
И Алена вновь в роскошной барыниной спальне. Но не в барыне. Она под потолком, как паутина – без тела, скопление тени. А барыня – та внизу. Стоит на стуле и вешает на крюк люстры веревку. Ее лицо так близко – бледное, сосредоточенное. Отчего-то оно другое, не то, что Алена еще сегодня видела в зеркале. То, что внутри, делает его старше и наполняет страданием.
«Нет!» – хочет крикнуть Алена, но теперь и крикнуть-то нечем.
А барыня, подвернув ловчее рукав, крутит узел. Спускается, достает из ящика стола у окна бумагу, перо и что-то пишет. Можно спуститься пониже и посмотреть на влажные от чернил строки. «Дорогой Сережа, прости. Я не могу объяснить, что со мной происходит, но поверь, сейчас я в здравом уме…»
– Не надо! – мысленно протестует Алена.
А барыня снова встает на стул, кладет голову в петлю. Но та не успела затянуться: заглянувший в спальню управляющий бросился на подмогу. Ухватив барыню, он что есть мочи кричит:
– Фрося! Неси топор!
Кухарка спешит. Острием перерублена веревка. Падает стул, затем барыня, а вместе с ней управляющий.
Тело барынино, но как же больно! Алена снова в нем. Села. Морщась, потерла зашибленную поясницу, ощупала саднящую шею. На ее глазах еще не высохли барынины слезы.
Глава 10. Дом за деревней
Визит к тем женщинам, живущим в лесу за пределами деревни, вышел куда менее впечатляющим, чем ожидала Брайс. По разговорам в дороге она поняла, что это и есть те ведьмы, о которых тут так часто говорят, и, нащупав в кармане уцелевшие в дневном происшествии четки, сжала их покрепче.
Конец ознакомительного фрагмента.