Найденный мир
Шрифт:
– Тогда кому пришло в голову приволочь эту… эту мохнатую гадюку на борт? – осведомился Харлоу, с омерзением глядя на догрызавшее галету животное в ящике из-под тех же галет. – И как ее вообще поймали?
– Пришло в голову сержанту Батлеру, – ответил Крэдок. – Мичман был… не в себе. А поймали легко – накрыли брезентом и в него же замотали. Людей эти твари, как видите, совершенно не боятся.
– Я бы на их месте тоже не боялся. – Врач хмыкнул. – Ччч…
Крэдок, не одобрявший богохульства на вверенном ему корабле, унял его взглядом.
– Ощущение такое, словно с руки содрали кожу и присыпали солью, –
– Жаль, меня уже на берегу не было. – Старпома передернуло. – Я бы не позволил тащить эту мерзость на борт. Живой.
– Она совершенно безопасна, – язвительно заметил Макдоннел. – Пока сидит в коробке. Кроме того, могло быть хуже.
– Да?
Зверушка покончила с галетой, потыкалась носом в стенки ящика и замерла, прикрыв глаза, маленьким пчелиным Буддой.
– Если бы наши доблестные морпехи поймали двух тварей, – ответил хирург. – Знаете, сейчас весна.
Многозначительной паузы всем присутствующим хватило, чтобы представить темные трюмы и кладовые «Бенбоу» ареной любовных схваток смертоносных хомяков.
– Да нет, не может быть, – неуверенно промолвил Харлоу. – Крысы их выживут.
– Представьте, что этот яд сделает с крысой, – предложил Макдоннел. – Ее же в куски разорвет.
– Хватит, – прервал их пикировку Крэдок. – Я верно понимаю, что поиски ваши были безрезультатны? Мичман? Мичман!
Гарленд поспешно убрал бутылку.
– Так точно! То есть никак нет! Ничего не нашли.
– Я понимаю, мистер Харлоу, что на вас свалилась большая ответственность, но меня не покидает чувство, что в мое отсутствие корабль превращается в плавучий цирк. Вам не удалось отыскать в брошенном немцами лагере недостающие детали к паровой машине. Русские потопили наш катер. Мы потеряли Фицроя, матроса Пембрука и двоих раненых матросов – Ханли и Гровера. Мы по-прежнему прикованы к этому негостеприимному берегу.
Крэдок вздохнул. Харлоу при его последних словах подумал, что идиотская авантюра с захватом немецкой канонерки стоила экипажу «Бенбоу» почти сотни человек убитыми и ранеными. Добавить к ним еще четверых – это уже статистика.
– Мне начинает казаться, что вы были правы, Майкл, – проговорил он вполголоса. – Надо было смириться с неудачей. Но… долг зовет.
Полосатый хомяк смерил его долгим презрительным взглядом сквозь щель в коробке.
– В таком случае, – продолжил Крэдок, немного оживляясь, – у нас не остается иного выхода, кроме как отыскать злосчастные трубки самим, или… кого-то, кто поможет их найти. Вряд ли немцы таскают их с собой, хотя всякое может случиться. Если и так, мы обнаружим их вместе с немецким лагерем. Если нет, в немецком лагере остались люди, которые знают тайник. Так что, Майкл, передайте майору Кармонди, что у него завтра будет много дел. Надо прочесать местность на десяток миль в глубину острова. Немцы не могли уйти далеко.
– А русские? – переспросил Харлоу.
– А что русские? – отмахнулся Крэдок. – Да, в их распоряжении вполне мореходный корабль. Но захватить его мы не можем. Только потопить. Если бы они хотели отправиться в обратный путь, они бы это уже сделали, ничем не рискуя. А они, наоборот, высадили часть команды на берег. Их что-то удерживает… и я полагаю, что это люди. Кроме немецкого, на берегу был и русский лагерь, и, пока их капитан не соберет всю команду
– Значит, говорите, почти полгода?
Никольский весело потер руки.
– Уж не знаю, много ли эти азиаты узнали о повадках местных животных, подозреваю, что не очень…
– И будете не правы, – хмуро перебил Мушкетов.
В палатке, рассчитанной на двоих, троим ученым было тесновато, но никто не жаловался. Молодого Мушкетова, к великому его смущению, поселили вместе с филиппинкой в соседней палатке, разделив последнюю напополам. Получилось неудобно, зато относительно прилично, и не пришлось выделять отдельную палатку даме неопределенных моральных устоев.
Длинный сбивчивый рассказ молодого геолога затянулся до заката и дольше. Посреди лагеря развели костер – его отсветы проникали сквозь небрежно задернутый полог. На огонек лампы налетали с протяжным гудением огромные прозрачные комары, но почему-то не кусались.
– Они бы не выжили, если бы не узнали все возможное о здешних опасностях, – продолжил он. – Знания крайне узкие, но весьма глубокие, если можно так выразиться. Вам будет интересно. Попросите Поэртену показать вам коготь птицы-демона… хотя вы же с ними столкнулись. Все время забываю: сам не видел, так кажется, что и не было ничего подобного.
– Непременно надо будет расспросить наших гостей, – заключил зоолог. – Очень удачно, что капитан позволил им сойти на берег… хотя причины такого решения от меня ускользают.
Мушкетов пожал плечами.
– Ну, какие причины у Талы – вы слышали сами. Не думаю, чтобы капитан сумел ее удержать. Никогда не сталкивался с подобной тягой к учению… помноженной на катастрофическое невежество и ослиное упрямство. Что же до Поертены, могу только гадать, но, похоже, капитан его не просто так выманил с «Манджура». Он высадил на берег чуть не половину команды. Шестеро матросов с «Фальконета» – почти десятая часть оставшихся, достаточно, чтобы причинить немало неприятностей, если им взбредет в голову. С одной стороны, хорошо, что их удалось привлечь для работ по кораблю, высвободив этим людей для береговой партии… а с другой – хорошо, что капитан удалил из их среды боцмана. Как организующий элемент. Мысль затеять небольшой мятеж могла бы прийти в голову лишь ему. Или еще Рэндольфу, но тот пока вовсе слаб и, кажется, к неблагодарности не склонен.
– Рассчитывать на человеческую благодарность – занятие, не побоюсь этого слова, сомнительное, – хмыкнул Никольский.
Обручева такой цинизм покоробил.
– Изумительно, коллеги, – проворчал он. – А вам не приходило в голову, что американцам попросту незачем устраивать саботаж и волнения на корабле? С какой стати?
Мушкетов удивленно глянул на него.
– Для того, чтобы сдать корабль англичанам, конечно, – ответил он. – Те спят и видят, как захватить «Манджур», раз уж с немецкой канонеркой у них не вышло. Тогда бы они отправили «Манджур» под своим флагом за подмогой, а нас бы оставили на берегу в лагере для пленных. Как буров в Трансваале. Лимонники, что вы хотите.