Найденыши
Шрифт:
Джипайка посмотрела себе под ноги, как будто опасалась, что песика могли подменить.
– Как это кто? – Теперь и ее голос звучал удивленно. – Мой супруг, естественно!
– Здорово! – шепотом произнес за спиной у Шутова Братислав.
Хотя чем тут было восхищаться?
– Вы водите своего мужа на поводке? – медленно, внимательно следя за построением фразы, дабы не допустить невзначай какую-нибудь бестактность, спросил Шутов.
– Естественно, – тут же отозвалась джипайка в своей обычной манере. – Мы же не дикари!
– А как поступают дикари?
–
Шутов развел руками.
– Я вынужден просить вас прокомментировать сделанное заявление.
– А что тут комментировать! – Дернув за поводок, джипайка заставила мужа поднять голову. – Вы видите это существо? Думаете, оно могло бы выжить самостоятельно в условиях дикой природы Джи-Пая? – спросила и сама же ответила: – Нет! Но природа поступила очень мудро, снабдив женские особи Джи-Пая детородными сумками. – Толстуха пересадила дочку на другое колено и свободной рукой оттянула у себя на животе край кожаной сумки, как у кенгуру, только значительно более емкой. – Во времена, когда мы вели первобытный образ жизни, женская особь, едва завидев самца, хватала его и сажала в свою детородную сумку. В сумке самец цеплялся зубами за сосок, снабжающий его питательным раствором. И все.
– Что значит «и все»? Он что же, так и оставался всю жизнь в этой сумке?
– Конечно. Свою единственную функцию – оказывать содействие продолжению рода – он мог выполнять, не вылезая из нее. Но когда наше общество стало цивилизованным, мы поняли, что не должны слепо следовать природным инстинктам. Мы же не дикари! Вот мы и перестали таскать мужей в сумках. Теперь они, как и женщины, живут полноценной жизнью.
– Сидя на поводках, – уточнил Шутов.
– Конечно. Это же лучше, чем сидеть в сумке.
– А вы не думали, что совсем здорово было бы вовсе освободить мужчин?
– Шутите? – усмехнулась толстуха. – Они ж беспомощны, как дети малые. Они ж сами себя ни накормить, ни согреть ночью студеной не сумеют. Только дай им свободу, и мы вовсе без мужиков останемся. А род продолжать как? Понятное дело, есть всякие научные ухищрения. Но мы ж не дикари! Сами о своей нации позаботиться можем.
– Ну, иди к своей маме, – сказала Кира Алексеевна, отпуская поводок Таксика.
Тот дотрусил до кресла, в котором сидела дородная джипайка, лизнул в нос своего спящего папашу и улегся рядом. Джипайка подхватила конец поводка и попыталась обвязать его вокруг живота дочери. Белочка возмущенно взвизгнула и оттолкнула руку матери.
– Вот видите, что вы наделали, – с укоризной посмотрела на людей джипайка.
Приложив некоторое усилие, она связала-таки вместе брата и сестру.
– Ну, хорошо, мужей вы привязываете к себе, чтобы они не потерялись. А зачем брата привязывать к сестре? – спросила Алла Павловна.
– Чтобы с самого детства формировать у детей социальный тип поведения, – ответила заботливая джипайка. – Вы когда-нибудь пробовали бороться со своими инстинктами? Вот то-то и видно, что нет. А я вам скажу, задача это непростая. Я вот сама почитай уже четверть века мужа
– Согласен, мы по незнанию пытались привить вашим детям неправильное поведение. – Шутов заложил руки за спину и поднял подбородок. – Но ведь и вы, уважаемая, проявили себя не с лучшей стороны, забыв детей на пересадочной станции.
– А поди уследи за ними, когда их две дюжины!
– Надо же, две дюжины, – с сочувствием качнула головой Алла Павловна.
– И тем не менее, – слегка повысил голос Шутов. – Если вы собираетесь подавать жалобу на приют…
– Да ладно, – улыбнувшись, махнула рукой джипайка. – Погорячилась я. Сами понимаете, из-за детей перенервничала.
Про себя Шутов подумал, что не очень-то похоже, чтобы толстуха сильно переживала из-за своих пропавших детей. Во всяком случае, забирать их из приюта она явно не торопилась. Но вслух он, понятное дело, говорить ничего не стал. Просто протянул джипайке папку с бумагами, которые ей следовало подписать.
– Вообще-то неплохо здесь у вас, – сказала джипайка, ставя на бумаге размашистую подпись. – Только не люблю я, когда шкребня дома держат. Даже если ядовитый шип у него удален.
– Что за шкребень такой? – рассеянно спросил Шутов, следивший за тем, чтобы джипайка не пропустила ни одной страницы.
– Да вон же он! – Джипайка ткнула световым пером в Аллу Павловну, державшую за руку притихшего Суслика.
– Вам знакома эта раса? – обрадовалась Кира Алексеевна.
– Еще бы не знакома. – Джипайка подписала последнюю страничку и сунула световое перо в гнездо на углу папки. – Шкребни, скажу я вам, самые мерзопакостные существа во всей Галактике.
– На себя посмотри, толстуха, – медленно процедил сквозь зубы Суслик.
В холле повисла тишина. Правда, всего на секунду, потому что ее тут же нарушила джипайка:
– Видали! Ну, что я вам говорила! – Держа дочь на руках, мамаша поднялась на ноги и дернула поводок, чтобы разбудить мужа. – Будьте здоровы, а нам пора до дома.
– Секундочку! – задержал ее Шутов. – Где живут шкребни?
– Да везде, куда только залезть удается, – ответила джипайка. – Одно время от них вообще спасу не было. Сейчас вроде как поменьше их стало.
– Вы хотите сказать, у них нет планеты обитания?
– У шкребней-то? – Джипайка презрительно фыркнула. – Да у них вообще ничего своего нет!
Проводив джипайку с мужем и вновь обретенными детьми до дверей гостевого шлюза, Шутов вернулся назад, остановился посреди холла и внимательно, очень внимательно посмотрел на прячущегося за спиной Аллы Павловны шкребня.
– Выходи, – произнес он негромко.
Суслик сделал два шага вперед и остановился, понуро опустив голову.
– Значит, шкребень?
Суслик уныло кивнул.
– Значит, говорить по-русски умеем?
Суслик снова кивнул.
– А шип ядовитый, о котором толстуха говорила?