Найденыши
Шрифт:
Суслик указал на кожаный гребень, тянущийся от низа спины до затылка.
Шутов двумя пальцами пощупал гребень – шип был на месте.
– Ну, что скажешь в свое оправдание?
Шкребень молча пожал плечами.
– Если будешь в молчанку играть, я вызову патруль, – пообещал Шутов. – Пусть они с тобой разбираются.
– А если буду говорить? – спросил, не поднимая
– Зависит от того, что мы услышим.
– А что вы хотите услышать?
Шутов стиснул зубы. Ему хотелось выругаться, но при женщинах делать это было нельзя.
– Ты понимаешь, что если бы не ты, то этого приюта вообще бы не было?
Шкребень молча кивнул.
– Ну, вот тогда рассказывай, кто ты такой, откуда взялся, почему у тебя шип в гребне?.. Он действительно ядовитый?
– Ядовитый, – обреченно вздохнул шкребень.
И снова умолк.
– Мы ждем, – напомнил Шутов.
– Наша раса очень древняя, – начал рассказ шкребень. – Быть может, самая древняя во Вселенной. Я так думаю, потому что у нас нет ни своей планеты, ни воспоминаний о ней, ни вообще каких-либо историй или преданий о том, кто мы такие, откуда и куда идем. Зато мы лучше всех умеем приспосабливаться к любым условиям обитания. Прежде действительно случалось, что попадет шкребень в какое-нибудь семейство, его там пригреют, приласкают, а он возьмет да переколет всех втихаря своим ядовитым шипом. Да только мы ведь тоже цивилизованными становимся. Как та толстуха, что своего мужа на поводке водит. Вместо того чтобы убивать, мы стараемся адаптироваться к тем условиям, в которых оказались. Вам хотелось видеть во мне беспомощного, потерявшего родителей малыша, и я стал им, – шкребень тяжко вздохнул и развел руками. – Такова уж моя природа.
– Сколько лет тебе на самом деле?
– Понятия не имею. Я же говорю, мы очень древняя раса.
– При чем тут это?
– В процессе эволюции мы утратили способность воспринимать время, потому что это мешало нам приспосабливаться.
Шутов озадаченно почесал затылок.
– Вообще-то такое вполне возможно, – подал голос Братислав.
– Конечно, возможно, – поддержал его
– И что нам теперь с тобой делать? – мрачно поинтересовался Шутов.
– А можно я у вас поживу? – краем глаза заискивающе глянул на него шкребень. – Я ведь, если потребуется, работу разную выполнять могу.
– Думаю, ничего из этого не получится, – покачал головой Шутов. – Приют закрывается.
– Как закрывается?
Шутов посмотрел по очереди на каждого, кто задал этот вопрос, и понял одно – они ему не верят.
– У нас больше нет подопечных, – попытался пошутить майор.
– Но они непременно появятся, – заверила его Кира Алексеевна.
– А пока, если нужно, я могу изображать галактического сироту, – предложил шкребень.
– Без меня, – провел перед собой пальцем Шутов. – Пока все тихо, я отбываю на Землю.
– Но вы нужны нам, – сказала Кира Алексеевна и с досадой прикусила губу.
– Боюсь, я выработал свой ресурс в должности директора Галактического сиротского приюта, – улыбнулся ей Шутов. – Знаете, что я вам скажу…
Он хотел сказать очень многое, но не успел сказать ничего.
На стене щелкнула мембрана внутренней связи.
– Внимание, торговый корабль варнаков просит принять адресованный нам груз! – отрапортовал техник-инженер Скворцов.
– Что еще за варнаки? – недовольно спросил Шутов.
– Понятия не имею, – ответил Скворцов. – Контейнер с грузом направляется к третьему шлюзу.
– Что за груз?
– Тринадцать малолетних беспризорников, тайно проникших на корабль варнаков, когда его разгружали на пересадочной станции Раткар-3.
Взгляд Шутова сделался безнадежно грустным. Майор засунул руки глубоко в карманы куртки, втянул голову в плечи, весь сжался, точно кулак, и…
Он так и не понял, улыбнулась Кира Алексеевна или ему это только показалось.
– Принимайте найденышей, Кира Алексеевна, – распорядился директор приюта. – Если понадоблюсь, я у себя в кабинете.
– Какой мужчина! – глядя ему вслед, восхищенно вздохнула Алла Павловна.