Найди это
Шрифт:
— Приключение не кажется достаточно подходящим словом для того, чем это все являлось.
Его улыбка пристыдила солнце.
Он приобнял меня за плечо, и мы отправились смотреть комнату.
Каждая из деревень соединялась и поездом, и тропинкой. Устроившись в уютной, хоть и простой, личной квартирке, мы отправились исследовать. Мы выбрали тропинку, потому что Хант ни за что не позволил бы нам поехать на поезде. Не то, чтобы я даже хотела.
Мы последовали по карте от Риомаджоре до начала тропинки, которая привела бы нас в Манаролу. Тропинка называлась «Дорогой любви». Прокладывая путь по склону холма с дорожкой из плоского камня, тропинка
Тропинка привела нас к каменной нише с окнами, которые позволяли осмотреть воду и камни, находящиеся внизу. Пока мы двигались дальше по тоннелю, я начала замечать замки, свисавшие с перил, с тросов на потолке и с каждой возможной поверхности. Эти замки были разных размеров и форм. Некоторые были блестящими и новыми в то время, как остальные были ржавыми и старыми, но их, должно быть, было тысячи.
Мы следовали за замками и пришли к стулу, который был высечен из камня. Сидение было достаточно большим для двоих, а спинка была вырезана так, будто целуются два человека. Стул был установлен в каменной арке, с перилами позади, чтобы предотвратить падение стула и людей в океан. Не то, чтобы перила можно было увидеть. Они целиком и полностью были покрыты замками. Замки висели на замках, обрамляя сидение для влюбленных на фоне океана. Стул и большая часть тоннеля вокруг нас были покрыты граффити, но это не имело значения. Можно было почувствовать, насколько особенным было это место. Горизонт практически идеально выстраивался в линию с губами влюбленных, будто небо, море и жизнь сходились в одной точке, чтобы предоставить идеальный образ того, что значит быть с другим человеком. Постоянство этих отношений.
Я не знала, сколько пар поместили вокруг стула свои замки, а также не знала, какое количество этих пар все еще были вместе. Но это не имело значения. Когда любишь кого — то, действительно любишь кого — то, то в твоей душе остается постоянное клеймо. На твоем сердце появляется замок, который всегда носишь с собой. Можно потерять ключи, отдать их, но замок все равно останется с тобой.
К нам приблизился мужчина и спросил, хотели бы мы купить замок. У него была коробка самых разных замков. Я начала отказываться, но Хант сказал:
— А почему бы нет?
Он протянул мужчине наличные и выбрал замок — плоский, но крепкий.
— Куда мы должны повесить его? — спросил он.
Я посмотрела на стул, но из-за того, как изменился ритм моего сердцебиения, я посмотрела в другое место, с менее затруднительными обстоятельствами. Я сделала несколько шагов по тоннелю туда, где он открывался на тропинку. У входа в тоннель я увидела замки, свисавшие у потолка.
Я показала на это место и сказала:
— Туда.
Вблизи я смогла увидеть, что вокруг одного из валунов на краю холма находилась проволочная сетка, и к этой сетке крепились замки. Идеально. Мы все еще завоевывали свое место под солнцем, но и без него являлись большим, чем я желала сказать.
— Я подниму тебя, — сказал Хант.
Я забрала у него замок, и он наклонился, обхватывая мои колени руками. Он приподнял меня, и я оперлась на его плечи. Когда он встал прямо, я положила одну руку на валун и подцепила сетку. Затем открыла замок, перекинула дужку через трос и закрыла его.
Я улыбнулась.
— Сделано.
Хант расслабил руки на моих коленях, и я скользнула вниз по его телу. И мы, прямо
Глава 21
На моей коже словно начался пожар. Серые глаза Ханта сверлили мои. А мой взгляд упал на его губы. Эти губы. Я проводила дни, думая об этих губах, дни, когда я смотрела на них. Я отчаянно боролась с оправданиями Ханта и с тем, что возможно разделяло нас, о чем он мне не рассказывал. Но здесь, когда за моей спиной океан и от воспоминания этого замка в моей ладони, я не могла думать о чем-то одном. Или, может, просто не хотела.
Я приподняла свой подбородок, а он опустил свой. Мир сжался, только чтобы вместить в себя пространство между нашими губами, пространство, которое могло пересечь только наше дыхание.
Мое сердце собиралось вырваться из груди и, клянусь, я тоже могла слышать его сердцебиение. Я знала, что он хотел этого так же сильно, как и я. И я устала от того, что какая-то воображаемая линия диктовала, что мне делать. Поэтому я наклонилась и на самую короткую секунду моя нижняя губа коснулась его. От этого маленький мир увеличился в объеме, взорвался и мы находились в огненном горячем центре всего этого.
Я сильнее прижалась к его губам, обвивая руками шею. И всего на секунду он прижал меня ближе. Моя грудь врезалась в его. Мои ноги поднялись с земли, качаясь в сантиметрах над каменной дорожкой. Моя голова кружилась от желания.
Затем так же внезапно он отпустил меня. Мои ноги ударились об землю. Моя голова перестала кружиться. Но я чувствовала себя безрассуднее, чем когда-либо.
— Келси, я не могу, — сказал он.
— Не можешь? Мне кажется, ты просто не хочешь.
— Ты не понимаешь.
Я отступила от него и попятилась к другой стороне тропинки.
— Ты прав. Я не понимаю. Я не понимаю, что в этом не так. — Люди начали смотреть на меня, но мне было все равно. — Я не понимаю, как мы можем вместе просыпаться, как ты можешь прикасаться ко мне, как мы можем спать в одной кровати, спать в руках друг друга, но это? Это каким-то образом не так? Нет, я этого не понимаю. Я не понимаю, как ты можешь целовать меня так, как целовал, и чувствовать то, что я знаю, ты чувствуешь, и продолжать отталкивать меня. Но я устала пытаться это выяснить.
Я повернулась и побежала по тоннелю, пробегая мимо сидения для влюбленных, которое несколько мгновений назад казалось таким уместным и идеальным изображением того, чего я хотела, и куда, как я думала, мы с Хантом направлялись. Может, они выбрали замки, не потому что любовь постоянна. Может, они выбирали замки, потому что эмоции привязывают нас к месту. Они подавляют нас. Они тянут твое сердце в тысячу разных направлений, пока ему не остается только развалиться на части.
Этот стул был каменным, навеки застрявший в этом непорочном поцелуе. Он был твердым, холодным и безжизненным. Каким мог быть временами Хант.
Поэтому я бежала, мои сандалии шлепали по каменной дорожке. Тоннель был темным, сквозь окна проникали прямоугольники света. Я убежала достаточно далеко, чтобы не чувствовать взгляд Ханта на спине, или притяжение, которое тянуло нас друг к другу. А затем я замедлилась. Мое дыхание было похоже на звук разрываемой ткани, на то, как рвутся нити.
А затем, потому что у Вселенной есть безупречный выбор правильного момента (и потому что она ненавидит меня), на мой лоб упала капля дождя. За ней последовали вторая и третья. А затем небо разверзлось и обрушило океан на мою голову.