Найди меня, милая

Райт Виктория

— Привет. — я протянул ей цветы.

— Спасибо. Проходи. — она взяла букет и пустила в прихожую.

Она увернулась, когда я пытался ее поцеловать.

— Понятно. — я стал разуваться.

— Ты так поздно…

— Отчет писал для Махова. И со знакомым встречался, насчет мумии этой разговаривал. Он мне много интересного порассказал, кстати. А у вас что? Нашли свидетелей?

— Глухо. Никто ничего…

Я прошел в кухню, Настя как раз ставила цветы в вазу. Горел яркий свет, я на миг зажмурился. На плите стояла сковорода с жареной картошкой. Настя включила конфорку.

— Ужинать будешь?

— Давай сначала поговорим. — я поставил на стол бутылку вина.

Макеева достала два бокала из шкафчика и штопор. Села на соседний стул, смотрела, как я открываю вино. Разлив его по бокалам, я протянул один ей. Она взяла, сделала глоток и стала вертеть бокал в руках.

— Последнее

время мы мало времени проводим вместе.

— Ты заметил? Странно. — отозвалась Макеева, подняв на меня глаза.

— Насть, ну перестань злиться.

— Я перестану, когда ты перестанешь глупостями заниматься и на чужих диванах ночи проводить.

Я вздохнул.

— Ну ты опять? Я же тебе объяснил. И у меня ничего нет с этой Брусникиной. Она потерпевшая, я следователь-все. Ну переставай ревновать, тем более, что ни одного повода я тебе не давал.

Настя молчала. Потом поднялась и встала у окна со сложенными на груди руками.

— Ладно, Кирилл, я тоже не хочу ссорится. Просто прошу, на будущее, рассказывай лучше мне все сразу, чтобы вот таких ситуаций не возникало.

Я поднял руку.

— Торжественно клянусь. — я подошел к ней и поцеловал.

Настя обняла меня, и мы стояли так какое-то время. Я даже подумал, что все совсем как раньше.

— Кормить будешь?

Настя усмехнулась и стала разогревать ужин. Мир был восстановлен, с чем я себя мысленно и поздравил. Спустя какое-то время мы мирно жевали и допивали вино, когда Настя предложила:

— Давно с тобой нигде не были.

— С нашей работой я вообще удивляюсь, что у нас есть время на личную жизнь. — со смехом заметил я.

Настя кивнула в знак согласия.

— Тут недавно бар один открылся, в центре, неплохое местечко говорят.

— Дискотека? Ты знаешь, я их терпеть не могу.

— Не дискотека, а бар. С хорошей живой музыкой, с нормальным контингентом. Может сходим, а?

— Ну ты правда этого хочешь? — я смотрел на Макееву с улыбкой.

— Правда.

— Хорошо. Давай как-нибудь сходим.

Настя порывисто меня обняла, усевшись на колени.

— Чего тянуть, прямо завтра и пойдем. — решительно заявила она.

— Может в другой день? — попробовал я отвертеться. — Завтра работы будет куча, Махов может припахать…

— Соболев, ты мне обещал.

Я вздохнул, поняв, что спорить нет смысла.

— Ну хорошо. Завтра значит завтра.

— Спасибо. — Настя меня поцеловала и, улыбаясь, потянула за руку, в другую комнату.

Посмеиваясь, я последовал за ней.

КИРА

Балкон у Ритки в квартире был очень классный. Большое окно выходило на проспект, открывая вид ночного непривычно тихого города. Кресло-качалка из ротанга стояла рядом с небольшим столиком-здесь-то я устроилась с ноутбуком и одеялом, с чашкой чая в руках. Мне совсем не спалось. И я забрела на балкон, даже не подозревая, что здесь так здорово. А потом уже притащила плед, компьютер, чай, как раз и кот проснулся, пошел за мной, устроился рядом. И осталась только тишина. Я в который раз взглянула на пейзаж за стеклом. Сегодня снова пошел снег, хлопья падали на асфальт, погружая мир в белоснежную негу. Вид из окна был потрясающий. Я сидела с чашкой, дула на горячий напиток и пар бил мне в лицо. На часах 3:09. Но я совсем не чувствовала желания опустить голову на подушку. Мне казалось, что я предпочла бы общение с каким-нибудь хорошим человеком, с которым можно было бы не думать о плохом и просто смеяться, говоря «А помнишь…?»

Конечно, я уже успела полазить в интернете, снова и снова читая историю Хаемуаса и в который раз безуспешно пытаясь понять, кто мог так нагло украсть его останки. Ответа не было, я напрасно напрягала уставшие мозги. Мысли мои плавно перетекали от истории сына фараона к своей собственной жизни. И были они какими-то совсем невеселыми.

Жизнь моя казалась мне ужасно однообразной. Я даже умудрилась подумать, что когда встречалась с Антоном, то все было у меня почти прекрасно. Конечно, это был всего лишь самообман сознания, которое уже адаптировалось к тому, что поток эндорфинов прекратился, но воспоминания об этом были еще достаточно живы, чтобы считать тот период времени удачным. Сейчас я бы сказала, что состояние влюбленности было у меня очень сильным. Но я была убеждена, что это «та, самая большая любовь», о которой слагают легенды и которой посвящают стихи и песни. Какая глупость, однако. Теперь, по прошествии времени, я поняла, что у нас с Антоном не было никакой любви. Ну вот совсем. Я сама себе все придумала,

сама же в это и поверила. Будучи девушкой впечатлительной, мне не сложно было это сделать. Когда первые порывы влюбленности прошли, когда начал выветриваться этот любовный дурман, мы оба заскучали. Только я активно пыталась найти еще какие-то точки соприкосновения между нами. Он же был честнее меня. Никогда не думала, что буду благодарна человеку за то, что в свое время он сказал тебе, что не любит. Тогда мне казалось, что жизнь просто закончилась. А когда он говорил, что когда-нибудь я буду счастлива с другим и скажу ему спасибо, мне хотелось рыдать. С тех пор, наверное, так и получается, что у меня любовь всегда эквивалент боли. Иначе и быть не может. И я так сильно боюсь этой самой боли, что бегу от каких-либо отношений сломя голову.

Если честно, я вообще слабо себе представляла, что способна еще хоть кого-то полюбить. Или даже просто вступить в отношения. Я не видела в этом никакой необходимости. Я настолько привыкла быть одна, что уже даже не знала, смогу ли когда-то жить по-другому. Я более чем комфортно чувствовала себя наедине с самой собой. Да и чужое счастье казалось мне вполне естественным, и я всегда готова была его разделить. Только раз оно меня сильно задело. Когда я узнала, что Антон женится и что у него будет ребенок. Сперва я думала, что я ревную, потому что еще не все чувства прошли. Глупость. Просто мне было обидно, что у него жизнь продолжается, что он счастлив, а у меня все словно бы на нем и закончилось. То есть, я, конечно, жива, но ведь до сих пор ни с кем не встречаюсь. Тут я подумала о том, что Рита бы на мои мысли покрутила пальцем у виска и дала бы мне пару советов, которые точно не пришлись бы по душе моему изолированному разуму. Кажется, я превратилась в социопата. Думаю, дело просто в том, что ночь, а мне не спится, и я сижу одна, пялясь в окно. К тому же Новый год на носу. Семейный праздник. Все дома с родными и близкими. А мне совсем не хочется тащится в новогоднюю ночь к родителям. Я мечтала отправится в жаркие дали, лежать на песочке и смотреть на море. На закаты, на рассветы, снова на закаты…Просто, наверное, в моем возрасте уже положено было иметь свою собственную семью, вот мне и не по себе. Биология берет свое. Я усмехнулась. Да при чем тут биология. Просто ужасное чувство тоски и одиночества сегодня решило найти выход. И нашло-у меня бессонница и в голове куча дурацких мыслей.

Я тряхнула взлохмаченной головой и вернулась к светящемуся монитору. Фотография статуи Хаемуаса смотрела на меня с экрана.

— Кому-то ты так понадобился, что они даже пошли на убийство. — мой голос странно звучал в ночной тишине. — Сколько же ты стоишь, дружок, вот это было бы интересно узнать.

Конечно, я подозревала, что сумма огромная. И все же, знать наверняка-это совсем другое. Шесть нулей это более, чем круто. Ужасно интересно было бы узнать, кто покупатель. Но как на него выйти, если у меня нет ни малейшей зацепки. Может у полиции есть идеи? Должны же они как-то искать похитителя. И того, кто прострелил руку Соболеву.

Капитан Соболев…Мысли мои снова поползли в другом направлении.

Каков этот мужик, однако. Признаться, честно, в тот день, когда он меня закрыл собой, я увидела его совсем в ином свете. Думаю, что чисто по-человечески он был хорошим. И отличным ментом, если, не задумываясь, бросился спасать даму, которой он, мягко скажем, не слишком симпатичен.

Хотя я вынуждена была признать, что тут тоже произошли некоторые изменения. Когда страх, что Кирилл Сергеевич считает меня подозреваемой немного улегся, я взглянула на капитана другими глазами. И нашла его вполне даже и симпатичным, и мужественным, и смелым. И у него были очень необычные и красивые глаза. Так, стоп. Я посоветовала себе не увлекаться. И поспешила напомнить, что прекрасный служитель закона совсем не одинок. И что лейтенант Макеева очень даже симпатичная девушка. А главное, она не трясется, как я, от каждого шороха. И ее не нужно спасать. И фото с ней стоит в рамке на столе у капитана. А это о многом говорит. Соболев не свободен, а к тем мужчинам, которые заняты, у меня особое отношение-я их как бы вообще не вижу. Они воспринимаются мною лишь как друзья. И не более. Однажды я уже умудрилась вклиниться в незавершенную грустную историю и потом долго расхлебывала собственную кашу. В общем, я в который раз поздравила себя с тем, что выбрала неправильного мужика. То есть, Соболев мне совсем даже и не нравился, просто с ним было так…Я попыталась подобрать слово и растерянно умолкла. Мысленно, разумеется. Внутренние диалоги с самой собой были моим любимым занятием, хотя я и не была уверена, что врач-психиатр отнес бы меня к категории норма.