Найди меня под облаками
Шрифт:
Она решила, что он опять прикалывается, но Иван подсел к ней вплотную, обнял и тихо, но очень убедительно проговорил:
– Я из тех, кто, начиная отношения, надеется на счастливый конец. И под концом я подразумеваю: они умерли в один день, прожив долгую жизнь вместе.
– Только не говори, что тоже меня ждал…
– Врать не буду, связи были. Но не с теми, как я теперь понимаю. А как тебя увидел, озарило… – Он взял ее за подбородок и развернул лицом к себе. – Теперь моя очередь признаться: я не просто так оказался в том кафе. Понял, на какой пляж ты идешь, и отправился
– Просто сюжет для мелодрамы, – пробормотала Таня, снова смутившись.
– Я романтичный идиот, каюсь.
– Романтичный инженер с внешностью богатыря… Да ты просто чудо природы!
– Так меня и называли в юности – Чудо-юдо. Я был огромным, нескладным, лохматым, очень застенчивым. Я прятался по углам, а когда неожиданно выходил, все пугались. Особенно девушки. Думал, умру девственником.
– Когда же ты преобразился?
– Я в глубине души все тот же. Но внешне начал меняться на втором курсе универа, когда занялся регби. Меня взяли в команду из-за габаритов, я в теории мог без труда снести несколько игроков. Но я же Чудо-юдо, прячущееся по углам, какой из меня нападающий? Спасибо тренеру, смог меня наставить.
– Каким образом?
– Сказал, начнешь побеждать, все девки твои. А мне как раз тогда очень нравилась одна сокурсница. Для нее я и старался.
– И она стала твоей?
– Много позже. Через три года после окончания универа. И она вышла за меня. Но успех у остальных девочек я имел. И ребята начали уважать. Появилась уверенность в своих силах. Я в отличие от других спортсменов вуза стал даже лучше учиться.
Меж тем они уже отчалили. От разговора их отвлек капитан, предложил прохладительные напитки. Взяли по газировке и стали любоваться пейзажами. Днем сверху, сейчас с моря. С любого ракурса красиво.
– Купаться будешь? – спросил Иван.
– Обязательно.
– Тогда иди переодеваться.
Она спустилась в душевую, чтобы сделать это. Надев купальник, придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Выглядит хорошо: занятия в зале даром не пропали. Правда, есть растяжки на теле, но она их не стеснялась. Нормально для рожавшей женщины иметь их.
Таня вернулась на палубу, с нее же и нырнула, яхта как раз пришвартовалась. Она плавала, а Иван наблюдал за ней и улыбался. Его глаза прятались за темными стеклами очков, но она знала, что под ними сейчас собрались лучики морщинок. Белые, в отличие от загорелого лица. Ей нравились они…
– Русалка, выныривай! – крикнул Иван. – Я уже соскучился.
– Еще пять минуточек.
– Скоро закат, а тебе еще нужно ополоснуться и переодеться.
Она уже и сама видела, что солнце опускается к горизонту. Осень, темнело рано.
Таня сделала один кружок и взобралась на яхту. Пока она приводила себя в порядок, им накрыли стол (продукты привезли на моторке из ресторана в порту).
– Это для меня, – Иван указал на тарелку с креветками и кальмарами, – это для тебя, – салат и что-то похожее на блины с начинкой, – это для нас! – На столе в ведерке со льдом стояла
Уселись. Чуть на расстоянии, но соприкоснувшись коленями. Иван открыл шампанское, разлил его, а тут и закат. Таня много их видела, все были прекрасными, но этот… Он показался особенным, ведь она вместе с Иваном наблюдала за тем, как солнышко тонет в глади моря.
Они выпили за «Сансет» и принялись за еду.
– Какая вкуснятина, что это? – набив рот «блинчиком», проговорила Таня.
– Гюзлиме со шпинатом. Тут еще с картошкой и сыром. Не думал, что тебе придется по вкусу эта крестьянская еда.
– Почему же?
– Ты привыкла к другому, так ведь?
– Я выросла в семье медсестры и водителя «Скорой помощи». В детстве для меня печенье с маслом было самым лучшим лакомством. А когда меня отвозили к деду в деревню, я пареную репу уплетала за обе щеки. Так что к крестьянской еде я привыкла.
– Но с мужем ты жила в достатке?
– Да, и в ресторанах вкушали изысканные яства. А дома по-простому питались: сырники, пюре с котлеткой, борщ, капуста тушеная или морковный пудинг для… – Она хотела сказать «для дочки», но остановилась. О ней рассказывать Ивану рано. – Для того чтобы организмы получали больше витаминов.
– У вас был повар?
– Все сама. Этими самыми ручками. – Она поиграла пальцами. Иван перехватил ее кисть, поцеловал ее и не отпустил.
Стемнело стремительно. И стало прохладно.
– Пора возвращаться, – сказал Иван и обнял ее, чтобы согреть.
– Да, пора. – Она вжалась в него, так не хотелось, чтоб этот день заканчивался.
– Если я приглашу тебя в гости, это не будет наглостью?
– Я с удовольствием посмотрю на твою квартиру в турецком квартале.
– Она самая обычная, к тому же не моя, – хмыкнул Ваня. – И там легкий бардак, уж извини.
– Ничего.
Он что-то крикнул по-турецки капитану, и тут же заурчал мотор яхты.
Когда она тронулась с места, Иван легко приподнял Таню и усадил себе на колени. Их лица оказались на одном уровне. Губы близко-близко. Она понимала, что сейчас ее поцелуют. Она желала этого, но и страшилась. А вдруг не произойдет чуда, и бабочки, что сейчас порхают в ее животе, сложат крылья…
И вот его губы коснулись ее губ. Нежно, даже робко. Волоски его усов и бороды защекотали ей кожу. Это было непривычно. Тот, с кем Таня целовалась до этого, был всегда гладко выбрит. Что же касается юношеских любовей, то они могли похвастаться только пухом над губами. А тут борода! Ей почему-то казалось, что целоваться с мужчинами с растительностью на лице неприятно. Оказалось, ошибалась.
Губы Ивана стали более требовательными, но не наглыми. Бабочки в животе Тани не только не сложили крылья, а принялись махать ими более интенсивно. Они кружились в хороводе, а потом взмыли вверх, и непроизвольно… А еще неожиданно для самой себя… Таня застонала. Она ни разу в жизни не делала этого, целуясь. Это так ее смутило, что она отстранилась. Чтобы это не показалось странным, покрыла поцелуями его шею. Теперь Иван не сдержался и… Нет, не застонал, а охнул.
– Быстрей бы на берег, – пробормотал он.