Найди меня
Шрифт:
Вместо ответа Илья захохотал.
— Ну конечно это я, — весело проговорил он и зачем-то отодвинул ее от края.
— Ты пришел. Ты все-таки пришел, — шептала Аня, как зачарованная наблюдая за его странными манипуляциями. Вот он встал, выпустив Анину руку. И она вдруг почувствовала себя брошенной. И стало холодно. И мурашки пробежали по спине.
— Ну конечно я пришел. Разве могло быть иначе? — вот он присел на край кровати, от которого только что отодвигал Аню, скинул туфли, лег рядом и сгреб Аню в охапку. И в один миг его стало так много, и он оказался везде, вокруг нее. Или она в нем? Не разобрать. Да Аня и не хотела разбираться.
Она уткнулась в его грудь и потерлась
И ей вдруг захотелось вернуться на кухню, где пахло пирогами, деревом из дедушкиной мастерской, где он творил произведения искусства из самых обычных бревен — надо же было на что-то растить двоих внуков — к большому самовару, пыхтящему между ней и Ильей.
Хотелось в ту дождливую ночь, когда она отчаянно пыталась его соблазнить и совершенно не знала, как это сделать. А он хмурился и подозрительно косился на нее, словно спрашивал, что это с ней. Впрочем, он и спросил. А она ответила, что он дурак и разревелась. А он вдруг захохотал. Так, как смеялся всего минуту назад. И обнял ее. И прижал к себе. А потом страшно стеснялся и даже покраснел. Тогда Аня впервые видела, как он краснеет — от ушей до самой макушки. Аня тихонько хихикнула.
— Что? — удивился Илья, заглянув в ее лицо. — Ты чего смеешься?
— Почему ты тогда сбежал? — спросила она серьезно. — В нашу первую ночь.
— Я не сбежал, — возразил Илья и улыбнулся. — Ты меня остановила.
— Я? — искренне удивилась Аня. Она ничего такого не помнила.
Помнила, как он уже почти ушел. Он стоял на пороге совсем одетый, когда она вышла попрощаться. Ее знобило и очень хотелось плакать. Растрепанные волосы лезли в лицо, и они ей жутко мешали, но она никак не могла их убрать — куталась в плед, который постоянно куда-то сползал. И она злилась: на плед, на волосы, на Илью, на себя. А потом он ушел, зло хлопнув дверью. И предательские слезы покатились по щекам, и чья-то горячая ладонь сжала ее затылок, зарывшись в волосах. И оказалось, что Илья никуда не ушел. Он стоял совсем рядом, так что Аня чувствовала, как бухает его сердце под кителем, и внимательно рассматривал, словно принимал важное решение. А потом притянул ее к себе и поцеловал долгим и злым поцелуем.
— Конечно, ты, — он чмокнул Аню в макушку, и она довольно промурлыкала. — Ты была такая растрепанная и сердитая, что я не смог сдержаться.
— И все-таки почему? — спросила она, макушкой потершись о его подбородок. Он задумался ненадолго, а потом лишь пожал плечами.
— Я испугался.
«Ну конечно, — мысленно согласилась Аня, — потому и злился. Ты ведь всегда злишься, когда тебе страшно».
— Испугался, потому что вдруг понял, что с тобой может быть только всерьез и навсегда. А я не хотел всерьез, потому что со мной уже так было и ничем хорошим не закончилось. И я знаю, как это больно и тяжело. Я не хотел, чтобы тебе было больно. А когда ты вышла в коридор…и эти твои слезы обиды…и глаза с золотыми искорками…
Он вздохнул, поудобнее перехватил Аню, провел рукой по ее узкой спине и неожиданно сказал, что ему нужно уехать.
— Мальчишки там совсем одни, понимаешь? — говорил
Аня ничего не понимала. Какие анализы, какая операция? И кто такой Макс?
— Максим мой сын, — отвечал Илья. — Я узнал о нем всего три дня назад. Ему шесть лет. И у него лейкемия.
— Расскажи, — тихонько попросила Аня, уверенная, что Илья ее поймет.
И он рассказал.
Как обнаружил в своей квартире Арсения. Как они вместе пытались вытащить Аню из особняка, но опоздали. Как Илья понял, что Арсений его сын. И о Соне тоже рассказал. И о смерти Андрея. Он говорил и не мог остановиться. Как нашел Аню, умирающую, у Мостового, того самого хирурга, которого она когда-то спутала с Ильей. Как отыскал кудесника Костромина, в прямом смысле сотворившего чудо. Как потерял брата, почти сестру, мать. И о том, что он, наконец, выяснил, кто виноват в смерти его отца.
— Он всегда был очень принципиальный. Взяток не брал, поблажек не делал, даже близким. Мне доставалось особенно. Впрочем, я ему за это благодарен. Не будь он суров со мной, я бы не встретил тебя. Ты бы ему понравилась, — он поцеловал ее похолодевшую ладошку и подышал на нее, согревая. — Из-за своей принципиальности и пострадал. «Завалил» на экзамене студентку. А она пообещала испортить ему репутацию. Что и сделала. Убивать не хотела. Да и кто знал, что отец так остро все воспримет. Я уверен, все дело в том, что в это впутали женщину, которую он любил. И которая ждала от него ребенка. Эта статья поставила жирный крест на ее карьере — из института она вылетела с волчьим билетом — та же девица постаралась. Какие-то знакомства у нее там были.
Аня знала, какие. Брат — главный редактор популярного «глянца». В меру «желтого», в меру правдивого. Ректор института — старинный приятель ее матери. И доверчивая бывшая одноклассница, остро нуждающаяся в деньгах, чтобы откупиться от старшего брата, люто ее ненавидящего. Он тогда сказал, если Аня заплатит ему, то он оставит в покое ее и деда, которого своими долгами и пьяными гулянками загнал в гроб. А иначе он отберет у нее дом и вышвырнет подыхать под забором. Тогда Ане очень повезло, что Милка (та самая девица, которую «зарезал» на экзамене отец Ильи) ее нашла. И огромная, по Аниным меркам, сумма ее не смутила. Она заплатила вдвое больше за Анин талант писать. А Аня поплатилась собственным счастьем. Узнав, что тот профессор — любитель молоденьких студенточек — отец Ильи, а вся ее статья — клевета, Аня поняла, что больше никогда не сможет посмотреть Илье в глаза, как и признаться. Потому что он ее никогда не простит. Она струсила и вышла замуж за Бондаренко, давно оказывавшего ей знаки внимания. Все это время Аня была уверена, что узнав правду об авторе той проклятой статьи, Илья бросит ее. Навсегда исчезнет из ее жизни, потому что нельзя такое простить. Никому. И Аня боялась его потерять. Но врать у нее больше не осталось сил.
— Прости, — прошептала Аня, когда поняла, что Илья молчит и неотрывно смотрит в ее лицо, и отстранилась от него. Спина заныла. Аня напряглась.
— Что? Больно? — вдруг перепугался Илья. — Аня? Ты чего молчишь?
— Я сказать хотела… — она запнулась, голос ее дрожал, а Илья смотрел настороженно. — Это я… — она вздохнула. Будь, что будет. — Я написала ту статью, из-за которой твой отец…с твоим отцом… — она запуталась в словах, разволновалась, а Илья вдруг развеселился — глаза его смеялись — нырнул пальцами в ее волосы, выудил прядку и накрутил на палец. Аня вздохнула, опустив взгляд. — Прости… — прошептала.