Найди меня
Шрифт:
— Глупенькая, — улыбнулся Илья и прижал Аню, зарывшись лицом в пахнущих морем волосах. — Маленькая моя…
— Я знаю, я виновата, — забормотала она ему в грудь, — и не заслужила твоего прощения…и вообще, наверное, после этого ты не захочешь…
— Анька, перестань немедленно! — перебил он резко. — Ты говоришь ерунду.
— Илья, это не ерунда, — она упрямо мотнула головой, снова отодвинувшись от него. — Я же понимаю, что и в подметки не гожусь этим твоим… — она действительно говорила какую-то ерунду, вдруг почувствовав, что самое тяжелое признание осталось позади и, похоже, Илья не собирался никуда исчезать из ее жизни. Или собрался? —
— Шесть лет назад, — снова перебил Илья, — ты должна была поговорить со мной. И тогда на набережной ты должна была все мне рассказать, а не выходить замуж за того козла. Ты не имела права мне врать. Ни про статью, ни про брата. Я бы все понял. И мы бы вместе нашли выход. А ты все решила за нас двоих. И тогда и потом, когда резала себе вены. Ты хоть представляешь, что я пережил, пока нес тебя в больницу? Думал, не успею. А потом ты свалилась в мою жизнь как снег на голову и снова обманула. А я искал тебя. Боялся, что тебя уже нет. А ты несешь всякую чушь про какие-то подметки и…
— Ты? — ахнула Аня, в изумлении округлив и без того широко распахнутые глаза цвета морского прибоя. — Это был ты? Почему? Я же…
— Да потому что люблю, черт тебя подери! — выдохнул он так, словно в одночасье смертельно устал. — Потому что я жить без тебя не могу. Никогда не мог.
— И я тебя люблю, — улыбнулась Аня, прижавшись к Илье. Страх растворился, как будто и не было его вовсе. Стало легко и свободно. Оказалось, это так просто — признаться, снять с себя гнетущее чувство вины, чтобы, наконец, понять — он любит. И это самое главное. — И больше не хочу без тебя. Не могу.
— Давно бы так, — буркнул Илья, найдя ее губы своими.
А потом он уехал.
Они толком не виделись несколько месяцев, лишь ненадолго раз-другой в неделю. Илья не мог надолго оставлять мальчишек одних, потому что лечение проходило тяжело. Максим часто оказывался на грани между жизнью и смертью, а когда опасность отступала — он боялся умереть, и присутствие Ильи помогало сыну побеждать страхи и бороться. К тому же приходилось уделять внимание бизнесу, который без него трещал по швам — никто ничего не мог без бдительного ока Ильи. Да и Арсения нужно было устраивать в школу. Хотя тот упирался и все хотел остаться с Максимом в больнице, ухаживать за братом. Илья убедил его, что учеба сейчас важнее, а к брату возил, когда отступал кризис. Об этом Илья рассказывал Ане каждый день по телефону и приказывал ей не раскисать. Она и не раскисала. Уверенно шла на поправку, потому что теперь знала — ей есть ради кого жить. У нее теперь семья.
Он приехал через три с половиной месяца. Разбудил ее посреди ночи — и как только охрана пустила его в клинику? Аня подскочила с кровати, сонная и перепуганная.
— Что? — только и спросила, заглядывая в его серые с лихорадочным блеском глаза, предчувствуя самое страшное.
— С Новым годом, — спокойно сказал Илья, протянув ей цветок. Аня с изумлением уставилась на белоснежную орхидею в пузатом горшке. И где только раздобыл такое чудо?
— Ты что? Ты пришел среди ночи, чтобы подарить мне цветок? — не поверила она, выудив из его холодных рук орхидею. Поставила на тумбочку у кровати и снова вернулась к Илье. Он улыбался счастливо и безмятежно.
— Я пришел, потому что мы победили, — он взял в ладони ее лицо и поцеловал. — Мы победили. Победили, — шептал он как заведенный. — Победили! — заорал он, подхватив Аню на руки и закружив по палате.
— Ты что? —
— Плевать. Мы победили, ты понимаешь?!
— Да, — робко ответила Аня. Он поставил ее на ноги, и она с удивлением увидела в его веселых глазах слезы.
Она обняла его за шею и шепнула в самое ухо:
— Не плачь, — и поцеловала.
И мир перевернулся. И дышать стало невозможно. Да что там дышать? Невозможно выжить, если сию же минуту не получить его целиком. Всего. С его безмятежной улыбкой, счастливыми слезами и бесшабашностью. Вновь ощутить себя его частью, его половинкой или Бог знает чем еще, но лишь бы быть с ним. Целовать его холодные от мороза губы. Прижиматься к его горячему как раскаленный песок телу и смотреть в его шальные от страсти почти черные глаза. И сходить с ума вместе с ним. Потому что только так и должно быть в их общем на двоих сумасшествии, именуемом любовь.
Вместо эпилога
Полгода спустя…
Илья опаздывал и страшно злился. Он должен быть в аэропорту через два часа, а все никак не мог завязать этот чертов галстук. Был соблазн плюнуть и переодеться в джинсы и майку, которые так любила Аня, но форма одежды сегодня имела значение.
— Твою мать! — процедил он, сорвав с шеи галстук. Он никогда не умел завязывать их, поэтому почти не носил. Разве что в армии. Но тогда все галстуки ему вязал Андрюха.
Илья тяжело вздохнул и присел на край кровати. В затылок кольнула боль раскаленной иголкой, да там и осталась, назойливо впиваясь в мозг. Так бывало всегда, когда Илья вспоминал о Дарханове. А он так и не нашел его убийцу. Илья потер ладонями лицо, взъерошил уложенные с гелем волосы и со злостью зашвырнул галстук. Подошел к окну, вытащил сигарету из пачки на подоконнике и закурил. На глаза попался цветок орхидеи, вызвав небывалый прилив нежности и любви. Эту орхидею Илья дарил Ане. Давно. Кажется, в прошлой жизни. Впрочем, в новой жизни, которая теперь у них на двоих, нет, на четверых, он тоже дарил ей орхидею. Илья выпустил клуб дыма и прислонился лбом к стеклу. А ведь это Андрюха познакомил его с Аней. Если бы не он…
Илья узнал об Ане, вернувшись из наряда. Андрюха сиял, как новая копейка, и все махал у Ильи перед носом каким-то письмом. А потом гордо заявил, что нашел Илье любовь всей жизни. Уже позже Дарханов признался, что совсем не ожидал, что из его затеи отвлечь друга от несчастной любви, выйдет что-то серьезное. Но вышло, да настолько серьезно, что Илья не мыслил своей жизни без Ани.
Столбик пепла упал на белоснежный подоконник, Илья проводил его взглядом и улыбнулся.
Он шел на свидание с загадочной Анной, писавшей ему такие умопомрачительные письма, и до дрожи в коленках боялся, что она не придет. Она пришла. Илья узнал ее сразу: хрупкую, в тоненькой курточке (и это в середине января-то!) с развевающимися на зимнем ветру золотистыми волосами и ледяными тоненькими пальчиками без перчаток. Что он только не делал, чтобы отогреть ее красные от холода ладошки! А она улыбалась смущенно и говорила, что ей не холодно. И это ее смущенное и упрямое «мне не холодно, я привыкла» доконало Илью на их первом же свидании. И он купил ей варежки, потратив почти все свои немногочисленные деньги. Смешные такие варежки, детские, то ли с зайцами, то ли с медведями, потому что купить что-то на Аню можно было разве что в «Детском мире», в остальном она тонула, как Илья утонул в ее сияющих глазах цвета неба.