Найти бога

Шлыкова Ольга

Когда настал день первого перехода во времени, Станция уже работала как часы, всё было выверено и отработано до автоматизма.

Билл Кортни объявил по громкой связи пятиминутную готовность. На капитанском мостике царила строжайшая тишина, лишь сигнал Маяка нарушал её каждые полминуты. Люди всматривались в показания приборов, всё шло по плану.

Капитан немного нервничал. Корабль на командование, которым он так легко согласился, был совсем не похож на привычные с фотонными двигателями и антигравитационными лазерными ускорителями. Он знал, что здесь двигатели работают принципиально по-другому — войдя в торсионное поле, корабль при невероятно малом ускорении был способен, почти мгновенно переносится на колоссальные расстояния, которые и не снились космофлоту Земли ещё каких-то десять лет назад. Больше всего его восхищала конструкция корабля, благодаря которой достигалась привычная земная гравитация внутри Станции — один шар был встроен

внутрь другого и вращался вокруг своей оси с соответствующим ускорением. Это было очень удобно и для стыковок с другими кораблями. Вращайся станция целиком, то желающему с ней состыковаться объекту, пришлось бы вращаться самому. А в пространстве между шарами — на нулевой палубе в условиях невесомости, находились технические отсеки, где постоянное присутствие людей было необязательно, а если была необходимость там поработать, то использовались так называемые ПГ — персональные гравитаторы, специально сконструированные для Станции. Кортни восхищался своим новым кораблём, оборудованным по последнему слову науки и техники, и в то же время немного побаивался его. Ему казалось, что Станция намного опередила своё время, и люди ещё не готовы к таким прорывам во времени и пространстве. На испытательных переходах в прошлое Земли, где отрабатывалась точность расчётов заданного момента времени, Станция нигде не задерживалась больше десяти минут, необходимых для работы датчиков фиксировавших состояние атмосферы и фотографирования выбранных участков поверхности. И Кортни казалась, что это какая то мистификация. На самом деле Станция никуда не перемещалась, и кто-то просто транслирует на мониторы кадры исторических фильмов. Всё шло, как говорил русский конструктор станции — без сучка, без задоринки, вот это-то и настораживало бывалого Капитана. Он был атеистом, но одна из старинных примет звездоплавателей гласила — когда всё слишком хорошо это уже подозрительно, а в свои профессиональные приметы Билли Зануда верил свято. Его и Занудой то прозвали за привычку всё перепроверять помногу раз. Даже здесь на Станции, кое-кто уже был недоволен, когда он вникал во всё происходящее с излишним, по их мнению, вниманием. Особенно его зам по науке. Кортни очень не нравилось, что первым рабочим переходом Рише выбрал такую далёкую временную точку. Они до хрипоты спорили, когда Капитан доказывал, что нужно начинать с переходов на короткие отрезки времени, постепенно увеличивая дальность во времени. Упрямый француз стоял на своём — нет, надо наоборот начинать с самых дальних точек во времени. Якобы так будет проще составлять хронологию — от самого начала времён. Но Кортни всегда подозревал, что дело вовсе не в чистоте хронологии, что у Рише совсем другие причины так упорствовать. Как психолог он видел, что во всех выступлениях Рише на эту тему всегда больше эмоций, чем убеждения, и прекрасно знал, что так ведут себя люди, если вынуждены отстаивать то, что им самим не по душе.

А Пьер Рише ждал, когда Капитан произнесёт заветные слова и они прозвучали:

— Внимание, стартуем!

Панорамные мониторы на мгновение погасли и тут же вспыхнули вновь. Станция перенеслась на четыре миллиарда лет назад и то, что увидели люди, потрясло даже самое смелое воображение. Их родная планета была чёрной как уголь, искореженной кратерами, в зоне видимости извергалось сразу пять вулканов. Потоки лавы вновь и вновь обжигали и без того уже обожженную поверхность. "Какую жизнь искал в этом аду несчастный Дэн!", с раздражением подумал Рише, — "Здесь ещё атмосферой и не пахнет!". Но нужно было попытаться найти его. Специально настроенный генератор Моро, посылал Ден Мэю призывы откликнуться. Капитан Кортни с интересом наблюдал, что из этого получится. Для него работа в торсионном поле была в новинку. И он не очень то верил, в выживание человека в условиях новорожденной Земли, пусть только в тонком теле. Но вот на генераторе загорелся сигнал приёма. Кто-то ответил на призыв! Выведенный по громкой связи голос кричал что-то по-китайски. На центральном мониторе высветился перевод:

— Неужели вы меня нашли! Но как вы меня заберёте?

Голос Капитана Кортни не выдал его волнения, когда он произнёс:

— Лаборатория доктора. Ли, приступайте к эвакуации доктора Ден Мэя!

— Установка запущена! — Ли Хун, медленно вывела рычаг на максимальную нагрузку.

В кабине установки лежало тело Ден Мэя. Маленький импульсный шлем на его голове был подключен к торсионно-гравитационному генератору, который должен был сработать как пылесос — втянуть тонкое тело Мэя в установку и через шлем соединить с телом физическим. Снова послышался крик на китайском. На мониторе тут же высветился перевод:

— Что происходит? Меня как магнитом тянет, куда то вверх! Я понял! Я вижу вас! Вы на космическом корабле! Где я?

Целую минуту ничего не происходило. Доктор Ли не отрываясь, смотрела на кабину с телом Ден Мэя. Он всё так же неподвижно лежал. И вот веки его дрогнули, пошевелились пальцы.

— Доктор Дэн! Если вы нас

слышите, пожалуйста, подайте какой-нибудь знак! — Ли Хун сказала это на китайском.

И о чудо! Дэн Мэй улыбнулся и открыл глаза. Через пять минут он уже сидел и жаловался окружившим его людям, что всё тело сильно затекло, и он хотел бы размяться. Но его снова уложили и повезли в медицинский отсек. По всей станции пронёсся вздох облегчения.

Рише наблюдал за эвакуацией со смешанным чувством ожидания и страха, что ничего не получится. Но теперь, когда Дэн был на попечении медиков, можно было продолжить выполнение запланированных исследований окружавшего их мира девственной Земли и её окрестностей. Он уже включил громкую связь, чтобы дать команду произвести необходимые измерения, но Капитан его опередил.

— Доктор, Смит, вы уже осмотрелись?

— Да, Капитан!

— И, что интересненького увидели?

— Теперь мы знаем точный состав первичной атмосферы Земли, и что она сформировалась в результате дегазации мантии и носила восстановительный характер. Основу ее составляют углекислый газ, сероводород, аммиак, метан.

— Понятно, а из разряда — неожиданностей?

— Нет Луны!

— Что???

— У Земли ещё отсутствует её естественный спутник! Мы как раз пытаемся рассчитать, где она может быть…

Но Смит не договорил. На станции взревела сирена всеобщей тревоги.

— Чёрт побери, Смит, что у вас там происходит?

— Капитан, приборы зафиксировали, сильнейший выброс плазмы на Солнце, подождите… Плазма летит в нашу сторону! Нам нужно уходить! Трево…

Удар солнечной плазмы, был такой силы, что сбил Станцию с орбиты, как футбольный мяч, и, подхватив, понёс прямо в жерло огромного извергающегося вулкана. Внешние датчики моментально оплавились, не рассчитанные на контакт со столь высокими температурами окружающей среды. Люди, не выдерживая колоссальных перегрузок, один за другим начали терять сознание. Станция стала неуправляемой, и некому было зафиксировать удар о поверхность, вернее то, как Станция, пройдя через колоссальное жерло доисторического вулкана, пролетев ещё километров, пять вниз в огромном разломе, просто утонула в вулканическом пепле. Это то её и спасло от разрушения. Смешавшись с солнечной плазмой, лава сомкнулась над Станцией, навеки запечатав её в чреве молодой Земли.

Мадук замолчал. Он внимательно смотрел на Командора, и пытался угадать, что за чувства сейчас владеют этим молодым человеком. Шехем сидел, крепко сцепив пальцы рук и не отрываясь, смотрел перед собой.

— Сколько лет прошло с тех пор, Советник?

— По станционному времени четыреста тридцать два года. На поверхности Земли три миллиарда…

— Я не понимаю, Советник, почему такая разница…

— Ты забываешь, сынок, что Станция это машина времени.

— Но ведь вы сами говорили, что перемещаться в будущее невозможно.

— Невозможно с первоначальной технологией, придумали другую.

На прозрачном пульте замигала красная лампочка. Мадук резким движением нажал, какую-то кнопку.

— Слушаю.

— Советник Мадук, приборы только что зафиксировали, на дне пропасти какой то звук похожий на всплеск. Эхолокатор определил глубину в семь километров.

— Интересно, если это достиг дна подъёмник Лайзы, то с какой скоростью он падал…

— Чуть меньше трёхсот метров в час, Советник. Мы пытаемся смоделировать эту ситуацию. Может, поймем, почему он так парил, как в замедленной съёмке.

— Спасибо Лекс! Разведгруппа Командора Шехема, будет на месте через два часа. Я прибуду вместе с ними.

— О, ваш правнук взял вас собой?

— Не просто правнук, а четыре раза правнук. — Советник выключил связь. — Болван этот Лекс!

— Так вы мой…

— Да, Таян. Ты не рад такому родственнику как я?

— Но это так неожиданно, за один день столько всего навалилось… И как вам удалось прожить так долго?

— Это я тебе объясню позже, как и всё остальное. Ты в порядке, мой мальчик? Может, останешься на этот раз, и группу поведёт кто-то другой?

Командор резко поднялся.

— Нет, Советник, это моя работа и я справлюсь с ней при любых обстоятельствах.

— Я так и знал. Можешь говорить мне ты и звать меня просто дедушка. Даже при посторонних. Мне до смерти надоел станционный официоз, из-за которого я уже много лет разлучён со своей семьёй. Ну, пошли, тебе ведь нужно ещё собраться. А продолжим при первом удобном случае.

Глава III Конец одиночества

Лайза открыла глаза. "Кромешная тьма. Почему так ноет плечо? Где я, в конце концов?". Лёгкий всплеск воды озадачил девушку. "Я в снаряжении, значит где-то вне Станции. Надо включить фонарь на шлеме". Пошарила на груди, пульт оказался на месте, но кнопку, включающую фонарь заклинило. Раз за разом Лайза нажимала на кнопку, но свет не включался. "Да что же это я, надо связаться с Паривой…" — кнопка связи поддалась легко, но в динамике вместо привычного аккорда — "Сигнал принят", раздалось непонятное шипение и через секунду голос робота: