Найти и обезвредить
Шрифт:
Прозоров отодвинул в сторону письмо, написанное на клочке газеты черными чернилами из бузины, и вопросительно посмотрел на Неженца, тот нахмурился:
— Нашли мы этого бойца… Он сразу признался — да, говорит, знаю я Таню Худякову. Бываю у нее часто. Там два раза встречался с Худяковым, давал ему табак… Да, я не прав, что не доложил об этом сразу. Боялся: бандиты знают, что я хожу к сестре Худякова, и, если бы его арестовали, меня на другой же день хлопнули бы его дружки…
Прозоров
— Где этот боец?
— За дверью…
— Пригласите.
Вошел среднего роста парень с открытым русским лицом. В глазах тревога и смятение. Доложил:
— Товарищ капитан, боец Хорошилов по вашему приказанию прибыл!
— Как зовут тебя?
— Дмитрий… Иванович.
— Дмитрий Иванович, — с оттенком легкой шутки в голосе сказал капитан, — ты знаешь, когда Худяков приходит к сестре?
— Нет, этого не знает даже Таня. Но если, товарищ капитан, разрешите мне искупить свою вину, я убью Худякова!
— Вот что, Дмитрий, убивать Худякова пока не надо. Но ты должен достать… почерк Худякова. Подлинный. И чтобы сестра об этом не знала.
Боец ушел. А Прозоров ходил по комнате, рассуждая вслух:
— Итак, здесь действуют три лидера: Чернышов, Худяков и Плошин… Они между собой хорошо живут?
— Как будто…
— Это не ответ, лейтенант, надо знать точно, а для этого необходимо иметь в бандах своих людей… А пока мы… попробуем поссорить бандитов между собой. А ссоры у них — кровавые. Операция будет такой…
…Прозоров глубокой ночью направился к Екатерине Сапроновой. Она жила с двумя малыми детьми. Муж ее, Алексей Сапронов, при немцах работал писарем у старосты. Плохого за ним в ту пору ничего не замечалось. Был он человеком непонятным. По документам как-то узнал, что начальник полиции Чернышов и староста собираются арестовать туберкулезного больного — взять его заложником (его брат был в партизанах). Сапронов ночью постучался к больному, сказал три слова: «Приходи ко мне!» Больной вовремя скрылся.
Капитан подходил к дому Сапроновой и видел, что, хотя окно занавешено, в хате горит огонь. Осторожно постучался.
— Кто?
— Это я, капитан. Не бойтесь — откройте!
Прозорова уже многие жители знали по голосу, поэтому дверь после легкой суматохи в хате открылась довольно быстро. На пороге показалась хозяйка.
— Входите…
Капитан, держа пистолет наготове, быстро вошел. Лицо у Екатерины — перепуганное, на столе — крошки, кровать разобрана, под кроватью — мужские сапоги.
— Успокойтесь… Вы работаете на почте?
— Да, — еле слышно ответила Екатерина.
— Живется вам трудно, знаю. И не потому, что зарплата маленькая, а детей — двое… Трудность в другом — постоянно слышать: «дети бандита!», «жена бандита!».
Екатерина
— Мой муж не бандит! Он ушел еще до отступления немцев, и я не знаю, где он сейчас, может, бросил нас…
— Я хочу услышать от вас только правду… Ваш муж — в банде Чернышова. Это я знаю точно, и все знают. Он часто приходит домой — люди видят. Он и сейчас — дома: вот сапоги…
Екатерина пыталась что-то сказать.
— Не надо, Екатерина Ивановна! Я знаю, что он был писарем при немцах. Но плохого ничего не делал. Даже спас одного больного, брата партизана.
— Да-да, он тогда у нас два дня скрывался. Потом ушел ночью, — торопливо сказала Екатерина.
— Вот и хорошо… Я пришел помочь вашему мужу, чтобы отплатить добром за добро. Мне нужно встретиться с ним, но так, чтобы никто об этом не знал…
В хате повисла напряженная тишина. Екатерина тихо плакала. Прозоров нащупал пистолет под полушубком, молча курил… Что-то должно было произойти, сейчас, в эту минуту… И действительно, на русской печке за занавеской вдруг кто-то зашевелился, послышался грубый голос:
— Господин капитан, я сойду вниз, но дайте слово, что не будете применять оружие!
— Вы же слышали — я пришел вам помочь.
Сапронов, огромный, небритый, с отекшим лицом, медленно сполз с печи.
…Через три часа капитан уходил по темным улицам домой, а Сапронов торопился в банду Чернышова. Торопился для выполнения задания, полученного от капитана.
Заглянул Анатолий Неженец:
— Товарищ капитан, группа из восемнадцати бывших партизан к бою готова. Стрелки что надо.
— Ну, в бой еще вступать рано, а то, что готовы, — хорошо.
Неженец помялся, затем сказал:
— А вы знаете, что Сапронов приходится родственником Чернышову?
— Очень хорошо! Но вы, надеюсь, узнали об этом деликатно?
— Конечно.
— Я верю Сапронову, потому что ему некуда деваться! А то, что он родственник Чернышова, — нам повезло: кому, как не ему, Чернышов больше всех доверять должен?
Неженец не уходил.
— Что еще?
— Вас ждет Дмитрий!
— Давай его быстрее!
Дмитрий вошел:
— Я вчера встретил Таню…
И дальше Дмитрий рассказал о том, что вечером Таня дала ему ключи от дома — сама она осталась на собрании колхоза — и попросила подождать ее. У нее дома Дмитрий нашел письмо, написанное рукой Худякова. Это письмо он забрал и собирался уже уходить. Вдруг — легкий стук в окно. Открыл, думал, что Таня, но ввалился пьяный Худяков, оставив за дверью двух бандитов. Собирался было уйти, но Худяков не разрешил.
— Где сестра?
— На собрании.