Найти себя. Трилогия

Эс Евгений

Сомов оставил семейство разбираться со своими проблемами самостоятельно и покинул гримерку. Он отправился искать ученого из научной лаборатории, который большую часть своего времени работал именно здесь, в театре. Ученый, с обреченным выражением на лице, копался в недрах нового музыкального инструмента – синтезатора, установленного подальше от людских глаз за кулисами. Это был совершенно невообразимый сплав магии и электроники, и этот сплав упорно не желал работать так, как задумывалось. Конечно, синтезатор издавал кое-какие звуки, но не дотягивал даже до качества восьмибитной музыки. Граф немного поиграл на недоделанном музыкальном инструменте, поэкспериментировал с настройками, но вскоре ему это надоело. Кошмар, а не музыка. Он оставил ученого одного ковыряться в хитросплетении проводов и нагромождении магических элементов, а сам по рабочим галереям и переходным

мостикам поднялся на верхнюю сцену. Здесь расположилось еще одно чудовищное устройство. Когда-то давным-давно, еще учась в школе, Виктор нашел простенькую схему этого аппарата и загорелся идеей собрать его в домашних условиях. Однако, отец был категорически против того, чтобы подобная штука появилась у них в квартире, да и сам школьник Витя быстро остыл к этому, в общем-то, абсолютно бесполезному устройству. Но детские мечты порой сбываются и в довольно причудливых формах. На Осане, имея магические аккумуляторы, не было нужды заморачиваться с резонансными трансформаторами, производящими большое напряжение высокой частоты, а можно было просто выдавать нужное напряжение напрямую. Само устройство располагалась внутри проволочной клетки с пугающей табличкой, на которой был нарисован череп с молниями, а под ним надпись: «Внимание! Не входить! Опасно для жизни!». Но это было излишне предупреждение. Никто не только приближался к клетке, но даже на верхнюю сцену не осмеливался подниматься. Несчастные оркестровые музыканты с огромным трудом привыкли к тому, чтобы не ронять инструменты из рук, когда ученый, управляющий устройством, включал его на максимум. Оставалось только надеяться, что артисты выработали достаточный иммунитет на генератор Теслы и не собьются во время выступления на вечернем концерте.

Виктор достал телефон и нажал на избранную кнопку. Гудков еще не придумали и пришлось слушать долгое электрическое потрескивание в трубке, но Лоу на вызов так и не ответила. Пришлось ехать лично. Сомов припарковал свой Стэнли у отеля «Калифорния» и бегом поднялся в номер на верхнем этаже. Алель на месте не оказалось, и он разочарованно прошелся по пустой комнате, глядя на разбросанные вещи вампирши, среди которых, конечно же, нашелся и забытый телефон, прикрытый шейным платком. Виктор поднял тонкий кусок материи, оглянулся, словно вор, и прижал его к лицу, вдыхая пьянящий аромат любимой женщины. Так могли пахнуть только ангелы. Даже этот слабый еле различимый запах был способен свести с ума.

Граф снял трубку стационарного телефона и связался с управляющим отеля.

– Госпожа Лоу отправилась за покупками три часа назад. Куда именно она не сказала. Сопровождение взяла.

Это немного успокаивало. Вскоре появилась и сама Алель в компании двух охранников с коробками в руках. При виде девушки, как всегда, пульс Сомова участился.

– Привет, – произнес он, стараясь не выдавать своего волнения, – Божественно выглядишь.

– Обожаю, когда ты так врешь, – улыбнулась вампирша.

– Не имею подобной привычки, – дежурно ответил Виктор и достал две бумажные цветные карточки, – А я с предложением. Внизу ждет паромобиль. Самая красивая женщина в обоих мирах составит мне компанию?

– Пояснитесь, граф.

– Это билеты в первый ряд. Сегодня в городском театре бенефис великого скрипача.

– Тебе понадобились билеты, чтобы попасть в свой собственный театр?

– Иногда стоит увидеть выступление из зала и немножко побыть простым смертным. Так мы едем?

– Спрашиваешь? Конечно едем. В кои-то веки граф решился на то, чтобы показаться на публике с любовницей-рабыней, а не со своей коронованной супругой.

– Прошу, перестань, – тихо попросил Сомов.

– Уже перестала, – так же тихо отозвалась Алель, – Однако, мне потребуется время, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

– Мне выйти или остаться?

– Оставайся, – разрешила вампирша и оглянулась через плечо, – Поможешь расстегнуть платье?

– А мы не опоздаем? – сильнее, чем обычно прохрипел Виктор, берясь за застежки.

– От тебя зависит, – поощряющее улыбнулась Алель.

В фойе театра на удивительную светловолосую пару все сразу же обратили внимание. Конечно, люди глазели не столько на Сомова, сколько на его спутницу. Вампирша, да еще в сопровождении человека, когда еще такое увидишь? Мужчины аж головы свернули, игнорируя, что их непрерывно и злобно дергают за рукав дамы, недовольные таким бестактным поведением своих кавалеров. Любопытные глаза преследовали необычную пару повсюду. И даже заняв места в зале, на Алель и Виктора, сидящих в центре первого

ряда, были направлены десятки, если не сотни гогглов. Сами же они никого не замечали и смотрели только на сцену. Театральные подмостки казались маленькими из-за того, что практически все пространство на них было задрапировано темной материй, которая нависала даже сверху, оставляя совсем небольшой участок для струнного оркестра. И это единственное свободное место плотно занимали лежащие на стульях скрипки, альты, виолончели, контрабасы, а также пристроившийся к ним одинокий клавесин. Скоро появились и музыканты, которых зрители встретили нестройными жидкими аплодисментами.

В центральном проходе тут же засуетились оператор с помощниками и покатили камеру, установленную на штативе с колесиками ближе к сцене. Шоу должно было транслироваться в прямом эфире по телевидению.

Осветители приглушили свет в зале и сфокусировались на декламаторе, который вышел вперед и с выражением, очень проникновенно прочитал сонет «Весна». После этого лучи света плавно переместились на музыкантов. Обост сурово окинул взглядом публику, дождался полной тишины, после чего резко вскинул скрипку к подбородку и начал концерт ми мажор. И буквально с первой ноты зал попал под власть легкой чарующей музыки. Репертуар оркестра состоял из Вивальди с его бессмертными «Временами года». Сначала это было абсолютно классическое исполнение, где знаменитый скрипач вел солирующую партию. Делал он это виртуозно, как и весь вышколенный им оркестр, который не допускал ни единой фальшивой ноты. Музыка увлекала и не отпускала слушателей до самого конца, пока не затихли последние звуки скрипок. А потом был сонет «Лето» и концерт соль минор и так далее, пока не закончилось все «Зимой». По окончании всех четырех концертов весь зал дружно и громко зааплодировал гениальному скрипачу.

Обост раскланялся, но ни он, ни его оркестр не покинули своих мест. Это был еще не финал. А за спинами музыкантов уже начала исчезать черная драпировка, полностью открывая сцену. Показались ударная установка и музыканты с духовыми инструментами. Затем открылись два огромных вентилятора по краям сцены. И, наконец, зрители увидели, что над сценой нависает клетка с мелкой проволочной сеткой, внутри которой отливают холодным светом два полированных металлических диска.

– Гроза, – произнес декламатор одно единственное слово.

Зал погрузился в полную темноту и с первыми звуками музыки начали разгоняться вентиляторы. Подсвеченные сзади синими прожекторами они стробоскопами освещали публику и обрушивали на нее мощный поток воздуха. Обост снова повторял «Времена года», точнее одну часть музыкального цикла – «Лето» или «Грозу», как ее иногда называли. Но теперь это было иное исполнение, где солисту помогали не только смычковые инструменты, но и трубы, флейты, а главное мощный ритм ударной установки. Музыка приобрела совершено другой оттенок, еще более тревожный и еще более нагнетающий. А в момент наивысшего накала весь оркестр вдруг сделал короткую паузу и разряд в несколько миллионов вольт оглушительно пробил воздух, образовав рукотворную молнию между металлическими дисками в клетке.

В зале раздались испуганные крики, а Алель судорожно схватила Виктора за руку. Но оркестр, как ни в чем не бывало, продолжил мелодию и начал новый виток музыкального повествования, вновь поднимая напряжение и приближаясь к следующей эффектной паузе с выбросом мощнейшего электрического разряда. Зрители уже догадались, что молнии бьют в театре вовсе не случайно и напугались не так сильно, как в первый раз, но все равно дружно ахнули. А в центре этого буйства стихии, в ослепительных вспышках электрического света стоял великий скрипач. Развивались его волосы и фалды фрака, словно он сам стал частью стихии, в упоении извлекая из своей маленькой скрипки совершенно невероятные звуки бушующей грозы.

Наконец буря закончилась. Музыка сменила мотив и начала постепенно стихать. Замедлились вентиляторы, вращаясь уже по инерции, а клетка с дисками поползла вверх, исчезая из глаз зрителей. Электрическое устройство при работе создало большие порции озона и сейчас в зале по-настоящему пахло прошедшей грозой.

Публика была настолько потрясена, что некоторое время пребывала в безмолвном шоке. Виктор первый поднялся на ноги и несколько раз хлопнул в ладоши, отдавая дань мастерству Обоста. И тогда зал взорвался бешеными аплодисментами. Люди кричали «Браво!» и аплодировали стоя, а главному исполнителю благодарные поклонники понесли охапки цветов. Маэстро, не теряя достоинства, степенно кланялся и победоносно поглядывал на публику, складывающую цветы у его ног.