Найти себя. Трилогия
Шрифт:
К пострадавшему гному подошла пожилая целительница и осмотрела его ухо. Целительница Ийсма была самым уважаемым человеком среди рабов и обладала уникальной способностью излечивать от любых, даже самых безнадежных болезней. Она, как и все люди в замке Вендора была рабыней, хотя и пользовалась огромными привилегиями. В бараке невольников, у целительницы была своя комнатка с топчаном и нехитрой утварью, ее никогда не привлекали к общим работам, а днем она могла свободно выходить за пределы замка в поисках лечебных трав. А еще Ийсма была единственным человеком, кто доброжелательно общался
Целительница отпустила ухо гнома, не увидев опасности для его здоровья и посмотрев на Виктора строго сказала:
– Плохо, Сангин. Плохо.
Сомов согласно кивнул головой, но абсолютно без раскаяния и пошел следом за целительницей. Если Ийсма не слишком сердится, то возможно позволит ему побыть рядом с собой, а заодно и поучит оркскому языку. В комнатке у Ийсмы было хорошо, уютно и приятно пахло сухими травами. Юношу не прогнали, а вручили каменный пестик со ступкой, в котором твердые кусочки какого-то вещества, требовали доводки до состояния порошка.
– Не надо ухо, – сказала целительница и взялась пальцами за мочку своего уха, – Ухо, – повторила она.
Примерно так проходили все их уроки.
– Ухо, – послушно повторил студент незнакомое слово, стараясь его запомнить.
Разглядев пучок трав связанный веревкой, он показал пальцем на искомый предмет:
– Что?
– Веревка, – медленно, чуть ли не по слогам пояснила учительница.
– Веревка, – повторил за нею Виктор на оркском языке и попросил: – Веревка. Надо. Много.
Для объяснения причины, зачем ему понадобилась веревка, он показал на свои расползающиеся сандалии. Ийсма порывшись в вещах, вытащила и протянула ему метровый кусок пеньковой веревки. Виктор приложил руку к сердцу, показывая, как он благодарен и повторил:
– Надо много.
С лица умной женщины сбежала улыбка, и оно стало обеспокоенным. Наверное, решительный вид Виктора сказал целительнице больше, чем дырявые сандалии. Она даже руку вскинула к губам, словно боялась произнести вслух то, о чем подумала.
– Не надо, – испуганно сказала она.
– Надо, – упрямо повторил Виктор.
Какое-то время Ийсма отрицательно качала головой и умоляюще смотрела на молодого человека. Она была убеждена, что шансов сбежать отсюда, нет. Однако Сомов не собирался отступать от поставленной цели и уже тихо, как бы извиняясь, повторил:
– Надо.
Ийсма молча и печально протянула ему весь моток веревки. Виктор также молча обмотал колючую пеньковую веревку вокруг своего худого торса, пряча ее под бесформенным грубым рубищем со швами наружу. В порыве благодарности, он наклонился и поцеловал холодные руки доброй женщины.
– Глупый Вик, – погладила она его по голове, – Сангин.
Виктором Сомова никто не называл, потому что окончание имени на «ор» означало у орков принадлежность к знати и имя студента сократилось до Вика. Но почему-то и орки, и рабы чаще назвали его Сангин, даже те, которых он видел в первый раз, словно его представили всем заочно. До этого вечера он не задумывался, почему именно так его называют, а тут вдруг разыгралось любопытство.
– Почему Сангин? – спросил он.
– Потому
– А почему сангин?
– Не знаю, – пожала плечами женщина и начала говорить так много и так быстро, что оказалось безнадежным что-либо разобрать.
– Не понимаю, – вздохнул Сомов.
Тогда целительница достала потертый кожаный саквояж, где у нее хранилось самое ценное имущество, и минуту перебирала в нем какие-то предметы. Наконец, она выудила маленькое, меньше ладони, зеркальце с тусклой отслоившейся местами амальгамой и оправленное в медную позеленевшую от времени рамку. Зажгла огарок свечи магическим способом, по-хитрому щелкнув пальцами, и пододвинула свечу ближе к юноше.
– Смотреть.
Виктор взял зеркало. Свое отражение он не видел несколько месяцев. Сейчас на него глядел сильно исхудавший молодой человек с впалыми щеками, глубоко запавшими беспокойными и настороженными глазами, под которыми образовались огромные темные круги. Сомов с трудом узнавал самого себя. Словно панда какая-то, пришло на ум грустное сравнение. Виктор повернул зеркало выше и увидел свои волосы. Перекрывая дыхание, в горле встал ком, и заныло сердце – он был совершенно, абсолютно седой.
Глава 4. Попытки к бегству
Утром колонна понурых рабов, бредущих на работу столкнулась у ворот замка с веселыми орками. Хозяин и его родственники рассаживались по коляскам, собираясь отправиться в один из оркских городов. Из скудной информации об этом мире, Виктор уже знал, что от замка в одном дне пути верхом, находится портовый город Эсгабар, а еще в нескольких днях морем город Макабр – одноименная столица государства орков. Когда впервые он услышал это название, то даже не удивился, настолько это было символично. Макабр – танец смерти. Загребая пыль дырявыми сандалиями и низко кланяясь хозяину, Сомов с неприятным удивлением увидел знакомые белые кроссовки. В единственной в этом мире паре спортивной обуви щеголяла маленькая орчанка, дочь Вендора.
Однако вид украденных кроссовок ненадолго омрачил настроение студента, поскольку все складывалось на редкость благоприятно для побега. Хозяин уезжал, а с ним и большая часть орков, которых не будет несколько дней, а может и целую неделю. Лучшее время для побега вряд ли когда еще представится.
До полудня Витя, как и все рабы, трудился на поливе, особо не усердствуя и экономя силы, а после обеда, не то чтобы насытившего, но притупившего чувство голода, занялся приготовлениями. Уединившись от посторонних глаз в кустах, он снял с тела колючую веревку и пару минут с облегчением чесался. Потом перемотал, как смог тюрбан, спасая голову от палящего солнца, и крепко стянул сандалии, надеясь, что пенька достаточно прочный материал и что теперь обувь выдержит многокилометровый забег. Туго завязал кожаное ведро с водой, чтобы не расплескалось, и пристроил его через плечо. Выглянул из кустов, оценивая обстановку. Орков поблизости не наблюдалось и лишь двое рабов, уныло сгорбившись, плелись в его сторону.