Найти себя
Шрифт:
– Семнадцать золотых, - вылез с предложением пьяный маг, вырываясь из рук своего товарища пытающегося удержать его от непомерно высоких ставок.
Мрачный гном молча встал и вышел из амфитеатра. У Виктора опустились руки и разжались кулаки - ну вот и все. Являлся ли этот гном посланником Хэка, Сомову уже не суждено было узнать.
– Восемнадцать, - взвизгнул толстый орк, и Виктору стало совсем муторно на душе.
На лавке, где сидел маг с приятелем, шла борьба. Вырывающегося мага хватали за одежду и что-то ему втолковывали, а он отбивался и на повышенных тонах возражал, часто
– Девятнадцать золотых!
– и с гордым видом посмотрел сначала на своего расстроенного приятеля, а потом перевел победоносный взгляд на орка.
Орк ответил ему ненавидящим взглядом, нервно покусывая и облизывая свои толстые губы и напряженно сжимая лапами кожаный мешочек с деньгами.
– Девятнадцать с половиной, - неуверенно выдавил он из себя.
Тогда маг подошел прямо к нему и, глядя сверху вниз на сидящего орка рявкнул:
– Двадцать!
А потом, явно куражась над орком, продолжил, будто считал:
– Двадцать один, двадцать два, продано!
И он с видом триумфатора повернулся к аукционисту. Неизвестно на какую реакцию рассчитывал пьяный маг, но зрители отреагировал положительными возгласами, гулом, топаньем ног и даже несколькими аплодисментами. Счастливо и пьяно улыбаясь, маг артистично поклонился оценившей его выходку публике. Приятель мага не столь пьяный и сохранивший остатки рассудка сокрушенно качал головой.
– Номер семнадцать продан господину Преану за двадцать два золотых!
– объявил аукционист, и Виктора быстро оттащили в сторону.
Там уже со звоном отсчитывались золотые монеты, поскрипывая перьями, подписывались бумаги и мелькала морда необычайно радостного Геора. К плечу Сомова на прежнее клеймо наложили магический амулет, который в этот раз без боли бесследно уничтожил старую запись и выжег новые иероглифы: "Раб Вик Седой, хозяин Эргис Преан, город Макабр, год такой-то".
Потом все естественно направились в кабак, отпраздновать "удачную" сделку и отметить победу Эргиса, которую он сам воспринимал не просто как победу на аукционе над менее состоятельным конкурентом, а так словно одержал викторию на поле сражении. Пока кабак буквально гудел от разошедшегося мага, купленный раб сидел снаружи на улице у кухни, прислонившись спиной к стене, слушал пьяные крики и смотрел на город, погружающийся в ночь. Полная пожилая кухарка орчанка заметив глубоко несчастного раба, неожиданно вынесла ему кусок настоящей хлебной лепешки.
– Спасибо, госпожа, - искренне поблагодарил Виктор, жадно отрывая куски зубами и упиваясь давно забытым вкусом хлеба.
Казалось, что ничего вкуснее в жизни он не ел, чем эта сухая соленая лепешка. Кухарка молча посмотрела, как он ест, покачала головой, вдохнула и ушла обратно к себе на кухню. Никто студента не охранял, ночная улица была пустынна, за исключением двух извозчиков, мирно дремлющих в ожидании поздних клиентов. Можно было спокойно встать и уйти. Вот только куда пойдешь в незнакомом городе с оковами на ногах и клеймом раба на плече? Пришлось дождаться, пока новый хозяин закончит веселье и вслед за ним грузиться в гужевой транспорт. Извозчик орк крайне не довольный, что рядом с ним
Там их встретил нетерпеливо расхаживающий по пирсу молодой морской офицер и несколько матросов у небольшой шестивесельной шлюпки.
– Господин Преан, - едва сдерживая гнев, начал выговаривать офицер, - вы заставили нас ждать более пяти часов. Это просто возмутительно так поступать. Ни я, ни мои матросы даже не ужинали.
– Но-но-но!
– пригрозил пальцем господин Преан и что-то еще хотел сказать, но посопев, лишь махнул рукой - в путь.
Когда Сомов полез в лодку за остальными, его властно остановил офицер:
– Стоять! Ты куда прешь? Кто таков?
Сомова посмотрел на мага, ожидая поддержки, но тот уже сладко посапывал сидя в шлюпке. На выручку рабу попытался прийти приятель мага, который оставался на берегу, но только еще больше напустил туману, чем что-то пояснил своим заплетающимся языком:
– Это самый дорогой раб в мире.
– И?
– офицер ожидал дальнейших разъяснений.
Но приятель мага видимо был уже на пределе своих интеллектуальных возможностей.
– И все!
– лаконично закончил он, повернулся, с трудом удерживая равновесие, и нетвердой походкой направился к извозчику.
Раб, приученный к тому, что его слово последнее, решил, что наступила его очередь говорить. Не зная языка, Витя не понял ни слова из прозвучавших диалогов, но примерно догадывался, почему его не пускают в лодку.
– Я новый раб господина Преана, - произнес он хриплым голосом, к которому еще сам не привык и показал клеймо на плече.
Офицер внимательно осмотрел клеймо, отступил в сторону, и, пропуская его в лодку, проворчал на чистом орском языке:
– Новый говоришь? Я у него и старых рабов никогда не видел. Залазь и садись на дно шлюпки, - а затем последовала команда матросам: - Отваливай.
И они отвалили. А примерно через час уже карабкались по лестнице на судно, которое Виктор не смог толком рассмотреть из-за наступившей темноты. Единственное что он разглядел, когда они подплывали так это черный силуэт на фоне темно синего неба - большой и красивый. Было очень неудобно и опасно взбираться по раскачивающейся неустойчивой лестнице в оковах, но Сомов справился. А вот господин Преан, сколько его не будили, не проснулся, и его позорно поднимали на судно ручной лебедкой вместе со шлюпкой посмеивающиеся втихаря матросы.
Увидев на борту корабля человека в оковах, капитан брезгливо поморщился:
– Это что еще за чучело?
– Говорит, что новый раб Эргиса. Клеймо есть, я проверил, - доложил офицер.
– Отправить к матросам в кубрик. Утром разберемся, - распорядился капитан.
Так Виктор оказался в кубрике в удобном спальном гамаке, где смог наконец-то блаженно расслабиться. Что его ждало дальше? Кто знает... Сверху из палубных иллюминаторов размером с блюдце лился голубоватый лунный свет, приглушенно били о борт ленивые волны и похрапывали спящие матросы. Все было, в общем, не так уж и плохо. Все лишь один раз, когда он заворочался, и цепи на его оковах забренчали, сердитый голос шепотом пообещал из темноты: