Найти себя
Шрифт:
– На ничейных землях за щитами охотились. Да на засаду зроакских колдунов и наткнулись. Ну а ты, парень, с каких окраин?
Увы, моя тупость и незнание местных реалий опять пытались меня выставить полным идиотом. Перед скорой смертью таки удосужился выяснить, кто такие кречи и чем опасны зроаки, но выясняется, что здесь еще и на щитов охотятся. Или я что-то не так понял? Да черт меня побери! Надо прекращать строить из себя выходца местного мира, громко кричать о своей тупости и спрашивать, спрашивать, спрашивать. Для этого дела легенда дикого горца вполне даже подойдет.
Другой вопрос, что мне эти новые знания, скорее всего, и не понадобятся, но мандраж уже прошел, дыхание восстановилось, ужас перестал холодить конечности и заплетать язык,
– Еще вчера вечером по Рушатрону гулял.
– Небось кречи украли?
– Ага, такой вонючий-превонючий козел с рогами и копытами.
– Да они все такие. Или ты не знал?
– Слышал, но только краем уха, думал, это просто птицы такие, которыми детей пугают. Да и про зроаков думал, что они просто очень плохие, но не более чем враги для империи Моррейди. – Заметив утроенное внимание к своим словам, продолжил: – И по столице я только лишь несколько дней гулял, по своей тупости не выспрашивая ни про зроаков, ни про кречей. За что дурака и поймали поздним вечером.
– Постой, как это ты ничего не знал? – изумился гигант. – Где же ты вырос?
Сказать им честно, кто я и откуда, – все равно не поймут, да еще и обозлятся. Поэтому я решил импровизировать с тех кусочков знаний, что у меня имелись. Вдобавок наверняка стал сказываться синдром смертника, которому неожиданно предоставили еще некоторое время пожить и которому хочется жутко выговориться. Вот на меня и накатило, вот меня и понесло:
– С младенчества меня воспитывал отшельник, и мы прожили в труднодоступной пещере Пимонских гор, почти не видя ни людей, ни уж тем более кречей. Да и мой наставник мне никогда про этих вонючих созданий не рассказывал. И вот недавно он меня насильно отправил в столицу Миррейди. Ничего не объясняя, ничего не рассказывая, только дав деньги на дорогу, несколько древних монет Заозерья, и усадив в почтовый дилижанс. Только и добавил единственное наставление: «Все в этом мире ты отныне должен познавать сам!» Вот я и стал познавать. В дилижансе мои попутчики высмеяли меня при первых вопросах. Прямо ухохатывались, заявляя в глаза, что более наивного и недалекого человека они в жизни не встречали. Понятно, что со своим физическим уродством я не мог ответить им грубостью на грубость, мне стало невероятно стыдно, противно, и я полностью в себе замкнулся. Решив только прислушиваться к тому, что говорят другие, и больше никогда не задавать глупых вопросов. В Рушатроне мне немного повезло: побывав во внутренностях Сияющего кургана, я получил некоторое доброжелательное сочувствие со стороны хранителя, он мне помог устроиться жить в пейчеру, я даже с довольно приличной девушкой познакомился, которая охотно стала моим экскурсоводом. Но моя наивность и глупость и тут подвели, вместо тысячи вопросов с моей стороны я продолжал корчить из себя всезнайку и гордого, пусть и дикого, горца. В результате чего и оказался здесь, в этом скопище людоедов. Когда меня чуть не порубил на сегодняшний ужин местный повар, я признался, что не ребенок, пришел какой-то гад с тремя щитами на лбу, проверил как-то мой возраст и бросил к вам. Вот и все.
Теперь уже долгое, заинтересованное молчание нарушил молодой парень. И мне по его интонации и по манере держаться сразу показалось: этот молодчик не последний человек в этой компании. Да и говорил он слишком властно:
– Как тебя зовут?
– Борей! А тебя?
– Зови меня Миурти, не ошибешься. Но как же ты, Борей, с отшельником жил? Неужели не хотелось сбежать? Неужели не хотелось на свободу?
– Да я и так был свободен, – удивился я. – Наставник мне словно отец, да и, наоборот, я не хотел уезжать в столицу.
– Он тебя хоть читать научил? – вопрошал Миурти.
– Да. Но у нас имелось всего лишь две книги: «Описание Пимонских гор» и «Правила хорошего тона, в том числе на императорском приеме». Вот я по ним и учился.
Довольно громкие, хоть и скорбные смешки не совсем соответствовали окружающей атмосфере,
– Ты не обижайся, это мы скорее над твоим наставником смеемся: взять в отшельнический скит самые ненужные книги, какие можно представить. Горы ты и так видел, а уж изучать правила хорошего тона… Ха-ха! – опять засмеялся он, не удержавшись.
Пора было и мне задать хоть несколько вопросов:
– Ну раз вы все тут такие грамотные, то тогда кто мне ответит: откуда взялись эти зроаки? Ведь они совсем на нас не похожи. И почему их до сих пор не вырезали вместе с кречами?
Смех стих, и к разговору присоединился сухощавый мужчина среднего роста. Причем начал он с вежливого представления:
– Меня зовут Саабер, много лет сам считаюсь наставником и учителем, и, отвечая на твои вопросы, я могу говорить сутками. Или тебе более короткую историю?
– Самую короткую и сжатую.
– Самую? – переспросил Саабер с таким недовольством, словно у него забрали любимую игрушку. – Ну, если в двух словах, то зроаки явились сюда из другого мира. А потом они же привели за собой этих вонючих кречей. Достаточно?
Свой короткий вопрос он задал с явным ехидством, видимо ожидая от меня восклицаний типа «Как?! Разве такое бывает?! Где этот другой мир?! Как туда попасть?» или нечто подобное. Но мне и так стало понятно, что когда-то злобные людоеды явились сюда из другого мира при помощи перехода. А скорее всего, и долго пользовались этим переходом, возможно и до сегодняшнего дня имеют возможность общения со своей прародиной. А значит, где-то в этой империи имеются если не башни, то некое подобие древних строений, на которых обязательно отыщутся условные символы иного мира. Да и не только иного, а и для внутренних перемещений. Однозначно, что так зроаки триста шестьдесят лет назад и попали в Сияющий курган. Если успею, то поспрашиваю на эту тему.
А пока мне удалось не только его поразить.
– Вполне. А что, сами кречи не людоеды?
– Нисколько. Они питаются только вареными овощами и специально выращиваемыми улитками.
– Хм! Сырыми едят?
– Нет, тоже варят.
В моей голове не укладывались противоречия:
– Почему тогда от них исходит такая вонь?
Пока Саабер рассматривал меня, поворачивая голову, словно курица, фыркнул самый огромный пленник:
– Потому что никогда не моются! Даже патологически боятся воды настолько, что над ней не летают. Только узкие речки пересечь могут, и не было случая, чтобы Лияну перелетели. Озера средние, и те облетают.
– Все равно не сходится, – возражал я. – Пусть и мохнатые, со слипшейся шерстью, пусть и не моются, но до такой степени издавать зловоние? Вот если бы они ели мясо или падаль, тогда совсем иное дело.
– А ты точно лишь две книги прочитал? – неожиданно спросил Миурти.
– Да, к моему огромному сожалению, – съязвил я. – Но не считайте меня за полного идиота и недоумка. Мы с наставником довольно много и часто беседовали на самые разные темы. Пусть они и не касались конкретных жизненных тем и реалий той же Моррейди, но кое-какие знания в моей голове имеются.
– Заметно, – согласился Саабер. – Нам остается удивляться, почему ты, такой умный, все еще находишься с нами и до сих пор не ушел отсюда сквозь стены.
– Можете смеяться, – согласился я, когда послышались не обидные смешки. – Главное, на вопросы мои отвечайте. Итак: что обозначают или символизируют три щита?
Опять странные переглядывания между пленниками и еле заметный кивок молодого Миурти. Словно он дал добро Сааберу вести беседу в прежнем русле.
– Трудно в это поверить, – стал рассуждать тот, словно оправдывая самого себя. – Но выросший с отшельником парень может такого и не знать. Хотя это рассказывают до того, как ребенок начинает ходить. Три щита – это основа волшбы в нашем мире. Дают умение колдовать, защищаться от колдовства противника и видеть себе подобного. Не слышал о таком?