Назад дороги нет
Шрифт:
После уборной несусь к кабинету Викинга. Я уеду, сейчас уеду — не хочу мешать ему и путаться под ногами, — но для начала просто увижу его, посмотрю в глаза, спрошу об этой странной женщине. Сталкиваюсь с каким-то мужчиной, на ходу извиняюсь, снова бегу вперёд, но что-то странное творится вокруг. Люди громко переговариваются, стройным потоком направляясь к выходам.
Когда вижу Викинга, идущего мне навстречу, так радостно становится. Он распахивает какой-то кабинет по дороге, оттуда выходит тощий парень в очках, что-то говорит и быстро уходит. Витя кажется сосредоточенным,
— Витя, Витенька!
Обгоняет меня, наверное, даже не вспомнив, что я такая существую — точно, сумасшедшая, — и несётся прямиком к Вите. Вопит что-то нечленораздельное и кидается Викингу — моему Викингу — на шею. Ох, ты ж чёрт. Так и знала. Любовница.
Не успеваю толком разозлиться, а Витя морщится и отрывает руки этой дуры от своей шеи и отталкивает её от себя, будто бы она — самое гадостное, что могло с ним случиться. Передумываю бить кому-нибудь лицо, а вместо этого замираю, прижавшись спиной к стене, пользуясь тем, что меня пока что никто не заметил.
— Тебя только тут не хватает, — говорит Викинг, и хоть он не кричит, но его голос раскатами вокруг. Такая сила вибрирует, такая скрытая ярость, что даже страшно становится.
Или всё-таки не любовница?
— Витя, нам поговорить нужно, послушай меня! — предпринимает новую попытку ухватить моего мужика за могучую шею, а я кулаки сжимаю, впиваясь ногтями в кожу ладоней.
— Отвали, — снова отталкивает от себя истеричку, а она уже чуть не рыдает. Ого, какие страсти. — Мы с тобой уже обо всём сто лет назад переговорили. Сгинь, не до тебя сейчас.
Викинг делает шаг вперёд, видит меня, хмурится, а я слабо улыбаюсь. Не знаю, что только что произошло, но эта баба точно ему не любовница, значит, мне не о чем переживать. Не знаю, что их связывало когда-то, но сейчас она даже не нравится ему — это видно по поведению и выражению лица Викинга.
Вдруг кто-то берёт меня за локоть, я дёргаюсь в сторону и вижу Карла — я запомнила его ещё тогда, когда он в пансионат приезжал.
— Ася, вечер добрый, — растягивает тонкие губы в улыбке, но локоть мой не отпускает. — Вас отвезут сейчас, куда скажете.
— А что произошло?
На самом деле ничего не понимаю, но что-то странное в воздухе витает.
— Карл, руки убери, — говори Викинг. Тот исполняет просьбу и, хмыкнув напоследок, подходит к плачущей женщине. — Ася, я как раз шёл за тобой. Уезжай, хорошо?
— Витя... всё хорошо?
Это тупой вопрос, потому что ничего хорошего на его лице не написано, но что-то сказать ведь должна. Нельзя же молчать, когда у твоего близкого человека проблемы.
— Нормально, — криво улыбается и потирает шею. — Бывало и хуже. Но ты уезжай.
Спорить бесполезно, да мне и не хочется.
— Хорошо, — киваю и кладу руки на сильные плечи. — Береги себя, хорошо? И позвони мне, пожалуйста. Я
— Не потерял, — усмехается.
Прижимает меня к себе, целует в губы порывисто, отчаянно, а потом говорит тихо-тихо:
— Я люблю тебя. А на Жанну внимания не обращай. Это моя жена бывшая, и у нас уже давно разговор окончен.
— Расскажешь? Потом.
— Конечно. Вот со всем этим дерьмом разберусь и всё расскажу.
Когда выхожу из клуба, размышляю о том, что бывшая жена — это не страшно, с этим можно справиться. Лишь с Викингом всё было хорошо.
22. Викинг
— Что с ней делать? — спрашивает Карл, удерживая рыдающую Жанну за локоть.
На бледном лице брата почти брезгливое выражение, потому что Жанну он не выносит категорически. Впрочем, у них это взаимно. Была бы моя воля, они бы больше никогда не пересеклись, но Жанна, как всегда, делает в этой жизни только то, что хочется ей, наплевав на тех, кто может от этого пострадать.
Во всяком случае, на этом этапе жизни покой Карла мне дороже, чем Жанна и её страстишки, в которых она так любит плавать, рассекая акульим плавником гладь воды.
— Отпусти меня, урод красноглазый! Альбинос чёртов! — вопит моя бывшая жёнушка и дёргается, только в тонких пальцах Карла силы больше, чем может казаться на первый взгляд. А ещё такими словами его уже давно не получится задеть. — Мне со Ждановым поговорить нужно, отпусти!
— Вот никогда ты умной не была, белобрысая, — хмыкает Карл и вопросительно смотрит на меня, молчаливо спрашивая, что с ней дальше делать. Коротко киваю, и он отпускает Жанну, отходя в сторону и теряя к нам всякий интерес.
— Жанна, если у тебя ещё хоть какой-то мозг в черепе болтается, исчезни, — прошу, направляясь к кабинету.
Мне, в самом деле, плевать на её истерики и совсем не хочется, тратить драгоценное время на бесцельную пустую болтовню. Особенно, когда скоро сюда заявится Борисов, ради визита которого я закрываю клуб на эту ночь.
Где-то вдалеке гремит голос Роджера, усиленный мощной аппаратурой. Клуб закрывается, последние посетители покидают его стены, а охрана и ребята Карла прочёсывают все углы, чтобы никого случайно не осталось здесь. Мне не нужно, чтобы Борисов имел возможность скрыться в толпе. Когда он переступит порог "Бразерса", ловушка захлопнется, и путей отступления для него не останется.
Я пока ещё не решил, что сделаю с ним. Убить можно, конечно, и он этого заслужил, но смерть — лёгкий путь, слишком лёгкий для такой мразоты.
После того, что случилось с Яном, я не выношу любого намёка на наркотики в моей плоскости координат. Мой мальчик быстро сгорел от этой гадости, а умирая, так сильно кричал, так корчился в муках. Но мы не успели, не смогли спасти — отрава слишком глубоко проникла в его кровь, нарушила нейронные связи мозга, превратив сына в трясущееся в припадках чудовище. Казалось, это кто-то другой, мерещилось, что чья-то злая воля подменила моего сына, а сам Ян где-то бродит, счастливый и здоровый, имеющий ещё шанс прожить свою жизнь по-другому.