Назад, в пионерское лето
Шрифт:
«У тебя — и не прокатило?»
«У тебя не прокатило».
Несколько секунд Младший молчал — должно быть, обдумывая услышанное.
«Ладно, учту», — неопределенно бросил он затем.
* * *
Вскоре после завтрака, за которым нас потчевали вязкой пшенно-рисовой кашей под, по-моему, очень советским названием «Дружба» — в детстве одной из моих любимых, кстати, да и сейчас пошедшей «на ура» — нам было велено переодеться в парадную форму — ясное дело, с алыми галстуками — и построиться в две шеренги
— Объявляю распорядок дня на сегодня, — обратился к отряду Вадим. — В 10:00, то есть прямо сейчас — Сбор дружины. В 17:00 — торжественная линейка, посвященная открытию смены. По ее окончании у вас будет свободное время, которое можно посвятить записи в кружки и библиотеку, а также в спортивные секции. После ужина, в 20:00 — кинофильм.
— А какой? — спросил кто-то из строя.
— Пока не знаю, — пожал плечами вожатый. — Список на всю смену появится только к вечеру. На ужин пойдете — увидите: обычно он на стене столовой висит, прямо над стендом с меню.
— Лучше бы дискотека, чем кино — все равно из года в год одно и то же показывают! — посетовала чернобровка Майя Абашидзе.
— Танцы будут завтра, — утешил ее Вадим. — Еще есть вопросы? — обвел он взглядом строй.
Более голоса никто не подал.
— В таком случае: отряд, напра-во! — подал команду вожатый. — В клуб шагом марш!
Никакой это, конечно, был не марш — просто передвижение парами. Выстроены мы теперь были по звеньям, и рядом со мной шел Толик Степанов. А вот Яна Казанцева держалась от нас на удалении — после ночных событий мы не перекинулись с ней и полусловом. В общем-то, ситуация тут была не такой однозначной и очевидной, как предыдущая, с Трефиловой и Игониным: девочку я, конечно, выручил — рискуя вызвать недовольство товарищей по палате — но сперва сам же и подловил, да и она пришла к нам отнюдь не с добрыми намерениями… Словом, обычная лагерная канитель, где, по-хорошему, никто никому ничем не обязан… А то Младший, кажется, снова ждал благодарности — как и вчера от Инги. Напрасно, скорее всего.
— Резанцев, гляди: заяц! — громко крикнул кто-то сзади.
Машинально я вскинул голову: мы проходили как раз там, где вчера я необдуманно рванул в кусты — только теперь дело было при ярком свете дня. Никакого зайца нигде, кажется, не наблюдалось.
— Убежал! — я наконец узнал голос Вовочки-«Вахмурки». — Беги, догоняй!
Многие засмеялись.
Подначка не была злой — я ее, по крайней мере, за таковую не посчитал — но Младший ощутимо напрягся.
— Коганов, прекрати ерничать! — вмешалась заботливая Марина — она, конечно, хотела как лучше, но подобное заступничество било по нашему авторитету едва ли не сильнее, чем сама история с зайцем.
«Нужно самим что-то ответить!» — буркнул Младший.
«Ну, если ты настаиваешь…»
— Зря ржете! — усмехнулся я, обернувшись к «Вахмурке», но обращаясь ко всем сразу. — Вы что, не заметили у того, вчерашнего зайца ошейник?
— Какой еще ошейник? — непонимающе нахмурился Коганов.
— С меткой лесничества — какой же еще? Эти зайцы — почти ручные! Их выпустили из специального питомника и просили каждого, кто такого встретит — постараться снять ошейник и прислать
— Не было такого в «Пионерской правде»! — запальчиво заявила из головы нашей не замедлившей шага колонны Стоцкая. — Я ее всегда внимательно просматриваю!
— А я, кажется, что-то такое видела! — возразила ей Аля Авдеева из четвертого звена.
Что ж, я почти не сомневался, что кто-нибудь да «вспомнит» — и не ошибся!
— Может, это в «Комсомолке» было, — расширил себе поле для маневра я — а то, отстаивая собственную правоту, Стоцкая еще, чего доброго, попрется в библиотеку штудировать подшивку. — Или даже в «Московской правде» — у меня ее отец выписывает!
— Бред: зайца вообще невозможно приручить: это тебе не кролик какой-нибудь! — с апломбом заявил очкарик Костя Иванов из первой палаты.
— В этом-то и уникальность проводимого советскими учеными эксперимента! — парировал я. — Новое слово в науке!
— А какое вознаграждение-то? — деловито поинтересовался Руслан-«Кржемелик».
— Точно не помню. Рублей десять, кажется… А может, двадцать пять…
— Двадцать пять рублей?! — алчно загорелись глаза у доброй половины отряда.
— А что вы хотели? Дело государственной важности!
— Какая разница, сколько там обещали заплатить: зайца-то он все равно не догнал! — заметил своим клевретам Михеев.
— Кто тебе такое сказал? — насмешливо прищурился на него я. — Догнал, снял ошейник, положил в карман — а сегодня с утра запечатал в конверт и отправил письмом, куда положено!
— Резанцев, хватит! — снова вмешалась вожатая — вроде бы грозно, но на миг мне показалось, что в тоне девушки промелькнул намек на восхищение. — Угомонись!
— Да я вообще молчу, — развел руками я.
— Все бы так молчали!
— К сожалению, я — не все.
«И правда, довольно уже, — притормозил меня уже и Младший. — Если весь отряд теперь бросится в лес ловить зайцев — Марина нам этого не простит!»
«Сам же просил осадить “Вахмурку”! — напомнил я. — Ладно, все, закончили…» — что-то меня и в самом деле понесло — словно и впрямь в детство вдруг впал. Не надо бы так…
Отряд уже подходил к клубу.
13. Красные звезды и черные метки
Юг Московской области, 2 июня 1985 года
Передние ряды в зале клуба на этот раз были полупустыми: самые младшие отряды — октябрятские группы — на Сбор дружины не приглашались. Мы же снова прошли в конец помещения, к креслам, где и расселись. Через пару минут в клуб подтянулся первый отряд — старшие не опаздывают, старшие задерживаются — и стоило ему занять места за нашими спинами, как раздался сигнал горна «Слушайте все!» — запись, конечно.
— Внимание! — донесся из динамика голос старшего вожатого, когда трубы смолкли. Я поискал глазами говорившего: Максим обнаружился внизу перед сценой с микрофоном в руке. — Под знамя дружины пионерского лагеря «Полет» — стоять смирно! Знамя внести!