Назад в СССР: 1986 Книга 5

Гаусс Максим

— Уже было поздно. Как мне туда добираться? На такси у меня денег не было, а никакие автобусы в сторону Чернобыля уже не ходили. Да и подумал, какой смысл мне возвращаться, если офицеров на месте нет? Кому я там буду докладывать?

— Ну, да. Действительно. А почему просто не позвонили?

— Товарищ майор, я номера телефона командира роты не знаю.

— И где же вы ночевали? В гостинице?

— Нет. У своей девушки, я ведь местный.

— Да, я знаю, что вы и ваши родители проживают в Припяти. Но почему у девушки? Почему не дома? — вопросы Привалова потихоньку начинали раздражать.

— Товарищ майор! Мои родители до

сих пор не знают, что я получил огнестрельное ранение. И не нужно им об этом знать. Сами подумайте, что будет, если я в одиннадцатом часу ночи неожиданно заявлюсь домой, в военной форме, да еще и с повязкой на плече. Рана еще не зажила окончательно. И вообще, я лично попросил командира не сообщать о том происшествии на электростанции домой. Сами подумайте, как на это отреагировала бы ваша мать, будь вы на моем месте?

— О каком происшествии вы говорите? — навострил уши майор.

— Ну как же... Мы с сержантом Горчаковым, на обходе вверенной нам территории, проводили обход и заметили подозрительное лицо, которое в рабочее время бродило по техническим коридорам с дозиметром.

— А что здесь подозрительного?

— Кроме того, что человек с дозиметром на атомной станции? Да нет, ничего. Наводит на определенные мысли, что дозиметр «ДП-5в» развернут не просто так и возможно, произошла какая-то радиационная утечка. А это паника, слухи и по нарастающей. Но не в этом суть. По первому требованию остановиться, человек неожиданно бросил его и пустился в бегство. Причем бежал так, словно его черти преследовали. Как на это реагировать?

Тот на секунду замолчал, затем переключился на командира.

— Товарищ капитан, а почему вы скрыли от членов семьи, что их сын и по совместительству солдат из вашего подчинения, лег в госпиталь с огнестрельным ранением?

— Человеческий фактор, — спокойно ответил он, недовольно сверкнув глазами в мою сторону.

Повисла напряженная пауза.

Привалов снова что-то записывал в свой блокнот, Озеров молча стоял у входной двери, а командир терпеливо ждал решения. Уж не знаю, как подобные процессы происходили в Союзе, но в российской армии все было несколько иначе. Жестче. Со срочниками вообще никто не церемонился, особенно с середины девяностых по две тысячи десятые годы. Это уже потом все перестроилось...

А сейчас, в современной армии только попробуй бойца наказать, тут же непонятно откуда появляется его мать, которая с пучками бумаги летит по всем инстанциям, доказывать, что ее сынулечку-лапатулечку незаконно дебилом обозвали. До того, как армия перешла на ВКПО, я десятки раз видел этих маменькиных сынков, которые даже подворотничок себе толком пришить не могут, чтобы в палец десять раз иголку не воткнуть. Про портянки вообще молчу... они и за берцами уследить не могли. Хорошо хоть, позже, ситуация немного выправилась.

— Крысы радиоактивные в пыли сношаются... Хорошо, будем разбираться! — наконец-то ответил Привалов, поднимаясь из-за стола. — Сержант ваш что-то недоговаривает. Я не думаю, что он сам понимает, что произошло и какие могли быть последствия, если бы что-то реально произошло. Мне нужно проверить кое-что... Впрочем, окончательное решение по нему примем позже, а пока будет идти разбирательство, контролируйте каждый его шаг. Это понятно?

— Хорошо, товарищ майор!

Наконец-то выговорил свою фразу радиоактивную... Интересно, откуда это?

Конечно, у меня не сразу, но все-таки возникло подозрение, что этот

майор не так прост... Что-то в его действиях меня напрягало, а вот что именно, я понять не мог. Чуйка работала как-то странно, не так, как всегда.

— Савельев, свободен! — приказал командир. — Отправляйся в лазарет, документы о выписке не забудь.

— Есть! — я тут же развернулся через левое плечо и вышел за дверь, которую Озеров уже держал открытой. Затем дверь закрылась — по любому, они там еще будут обсуждать проблемные вопросы. Быть может, попытаются задобрить Привалова, но не думаю, что будет какой-то толк.

Это меня не волновало. Ничего мне за происшествие не грозит, ну на глобальном уровне, разумеется. Без задней мысли я отправился в лазарет.

Одноэтажное здание вообще не являлось частью учебного центра, хотя и находилось на его территории. Все-таки центр базировался на территории закрытого военного городка «Чернобыль-2», где так и ли иначе, все объекты инфраструктуры были связаны между собой. В лечебном заведении, с различными простудами, прыщами и диареями лежали не только срочники, но и младший офицерский состав, правда, в разных крыльях здания. Также проходили лечение и гражданские — члены семей военнослужащих проживающих здесь же, и те, кто обслуживал работу самой «Дуги-1».

Передал документы начальнику медицинской службы, уселся в коридоре ждать заключения. Пока сидел, решил почитать что пишут на развешанных на стенах советские плакаты по медицине:

Вот один про грипп, который является заразной болезнью и методы его лечения, рядом про состав типичного сиропа от кашля. Чуть дальше еще один про скарлатину и малиновый язык. Очередной касался мышечной системы человека. Естественно, от современных стендов они сильно отличались по всем пунктам, были тусклыми, с кучей унылого текста и минимум картинок. Вспоминаю, как сам в детстве любил смотреть на такие картинки в детской поликлинике, а потом спрашивал маму, что там написано. Причем это повторялось каждый раз, а сами плакаты не менялись годами.

Неожиданно я услышал голоса, затем входные двери лазарета распахнулись и внутрь вошел Генка Иванец. Следом за ним ковылял солдат с погонами рядового. Выглядел тот печально — держался за щеку, а весь его внешний вид говорил о том, что тот как яростно страдает от острой зубной боли.

Я даже содрогнулся, вспомнив про советскую стоматологию. До ужаса боялся врачей-стоматологов, и причина как раз таки в том, что раньше, в моем детстве, это реально было больно. И очень страшно. Одна только бор-машина, ласково именуемая дур-машиной чего стоит. От ее вибрации казалось, что даже здоровые зубы не удержатся в гнездах и вывалятся наружу. А запах? Этот ужасный запах дезинфекции и сточенных зубов... А ожидание в очередях, рядом с кабинетом врача — эти ужасные звуки сверления сводили с ума. Мрачные кабинеты, трясущиеся и страдающие от боли побледневшие люди, истерично плачущие дети... Бррр! А желтый плафон над дверью, с надписью выполненной красной краской — как только подходила твоя очередь и потухала лампочка «Не входить», душа уходила в пятки и там тряслась, пока проблема с больным зубом не была устранена. Наверняка, все это помнят, ведь сейчас-то подобного нет и в помине, а самое страшное это ценник, который тебе выставляют за выполненные услуги. Боли, кстати, нет, но страх-то из детства все равно остался, а когда лежишь в кресле, все равно чувствуешь, как душа в истерике и просится наружу.