Назад в ссср 6
Шрифт:
Стиснув зубы, я ткнул его локтем под ребро. Тот охнул и схватился за бок.
– Живи пока, гнида… Вали, пока цел, – я выщелкнул патроны из его пистолета, сунув россыпь себе в карман.
Отдал пустой ПМ капитану и вытолкал его из машины. Тот побежал к “шестерке”, не вспомнив даже про своих внештатников.
– Зачем отпустил? – Погодин провожал его взглядом, полным сожаления.
– Да прав он, Федя, черт его дери… Ничего у нас на него нет. Ведь и мы не офицально сработали. Я на больничном, ты без разрешения руководства.
– А тех двоих допросим, может, что прояснят.
– Это да,
Мы вернулись к задержанным, которых караулил Быков. Те совсем сникли, увидев, как Радченко спешно уезжает на своей машине прочь.
– Отпустите нас, товарищи милиционеры, – прогундел один из них просительным тоном, будто мышонок из мультика. – Мы ничего такого не сделали.
Голос мне показался опять знакомым – не только их лица я где-то видел. Да кто же вы такие, что за здоровяки?
Я порылся в памяти. Точно! Это же братья, что пару лет назад в парке со мной закусились. Тогда я с Соней был, а один из них, как выяснилось, по ней сох. Докопались до нас. Хотели мне морду начистить. Тогда я их проучил. Фамилия у них еще такая знаменитая, как у предводителя народного восстания. Разины? Нет. Пугачевы? Точно! Братья Пугачевы. А этот – одноклассник Сони, она сразу в тот вечер и сказала. Вспомнил.
– Ну, что, граждане Пугачевы? Доигрались? – ухмыльнулся я почти весело.
Те растерялись, услышав свою фамилию. И, судя по их раскрытым ртам и выпученным глазам, я не ошибся.
Глава 19
– Что вы делали вчера ночью на площади Механизаторов? – я навис над задержанными.
Тот, что с гнусавым голосом, судя по всему, старший из братьев Пугачевых (его звали Веня и меня он явно не узнал, стерлось из его памяти, как по щам когда-то получил), запел:
– Так нам Радченко сказал, что с “Запорожцем”, что возле главной аллеи припаркован, случиться что-то может. Велел приглядывать всю ночь. Вот мы и смотрели. Ну дак его сожгли все-таки.
– А что вам запорожец дался?
– А я почем знаю, нам поручили, сказали, что это наше первое задание, иначе внештатниками не возьмут.
– Что-то вы не похожи на внештатных сотрудников, морды кирпичом, больше хулиганский элемент напоминаете. Какие дела у вас были с фарцовщиками?
– Да никаких не было, гражданин начальник, – Веня клятвено сложил на груди руки, подтянув при этом еще и сцепленную браслетом кисть брата. – Нас даже еще и не взяли толком внештатными. Первый день мы… А то, что с милицией связались – не просто так. За это нам на заводе и надбавка к отпуску дополнительная предусмотрена, и льготы всякие, кто в дружинниках и милицейских помощниках давно ходит. И в санаторий путевку вне очереди дают. А нам не сложно, ходить хвостом за ментами. Простите, за милиционерами. Поначалу в закупках контрольных участвовали с ОБХСС, а вчера Радченко сказал, что мы, как самые подходящие, нужны ему для дел более значимых. А что делать, не сказал. Мол, по ходу разберетесь. Теперь ясно, что мы как стражники приставлены были. Если что, то в морду дать должны были.
– В общем, так, архаровцы. Радченко мент неправильный, и работать я вам с ним запрещаю. Идите с ППС-никами улицы патрулируйте. Если замечу, что опять
Пугачевы, не веря своему счастью, поспешили убраться.
– Думаешь, правду рассказали? – Погодин задумчиво смотрел им вслед.
– Нет, конечно, – хитро прищурился я. – Но пусть считают, что я им поверил. Чтобы выманить матерого волка, нужно его волчат потрепать и отпустить. Пусть обидится на меня и сделает ответный шаг. Если сразу прессанем их и задержим, то он от них открестится. На их место придут другие, а так мы теперь знаем, как устроена схема крышевания у Сафонова. Радченко и дуболомы гражданские у него на подхвате. Возможно, еще кто-то есть. Ждем ответку от них, чтобы на ошибке подловить…
– Крышевание, – присвистнул Федя. – Слово чудное. Сам придумал?
– В Москве так говорят.
– Много там в твоей Москве непонятного. Будто не наша страна вовсе.
– Так и есть. Не успеешь оглянуться, так и будет.
Я постучал в дверь кабинета с табличкой старшего следователя прокуратуры по особо важным делам .
– Войдите, – раздался приглушенный голос Гали, скрипнула дверь. – О, Петров!
Следователь оторвалась от кипы бумаг, что пухлым веером покрыли ее стол:
– Зачастил к нам, Андрей… Какими судьбами?
– Разговор есть.
– Случилось что? – женщина встревоженно крутила в пальцах карандаш.
Я плотно прикрыл за собой дверь, сел к приставному столику и, понизив голос, проговорил:
– Я знаю, кто убил Дубова.
– Я тоже, – кивнула Галина. – Горохов уже обвинительное заключение по Гоше Индия готовит.
Я аккуратно мотнул головой.
– Дубова убил Сафонов.
– Какой Сафонов? – рука Галины застыла с карандашом в руке. – Только не говори, что начальник УВД который.
– Он самый.
– Ого… Смелое заявление, – она постучала карандашом, не сводя с меня пораженного взгляда, и, конечно же, спросила: – У тебя есть доказательства?
Я положил на стол перед Галиной фотокопию заявления Гребешкова, что переснял, когда вскрыл сейф Сафонова. Но она всё смотрела на меня, а не на бумагу.
– Помнишь, я тебе говорил, что фарцовщик мзду платил ментам местным за бизнес свой незаконный?
– Ну…
– Это фотоснимок его заявления в прокуратуру.
– А где оригинал? – Галина с удивлением вцепилась в карточку, вчитываясь в каждую строчку.
– В служебном сейфе Сафонова.
– Как же тогда… Ты показывал Горохову?
– Нет. Он пока занят Гошей. Все считают, что преступник найден и дело Дубова раскрыто. Пусть так и считают. Я на больничном. Мне так проще действовать, пока Сафонов не знает, что я его подозреваю. Пусть так и остается. Иначе следы начнет заметать.
– Погоди… не поняла. Это выходит, ты залез к нему в сейф? Как?
– Человек один знающий помог. Как видишь, я переснял заяву и положил на место. Хранилище замкнул. Никто не знает, что я его вскрывал. Еще я тут на днях тряхнул фарцовщиков, что на площади Механизаторов кучкуются. Так вот, знаешь, кто после этого к ним на подмогу приехал?