Назад в СССР: Браконьер
Шрифт:
— Чего тебе? — недовольно процедил Снегирев, буравя Федора мутным взглядом.
— Сергей Сергеевич! Взгляните! — он шагнул в сторону и указал на меня.
— Ну? И кто это? — неуверенно пробормотал Снегирев, скосив на меня глаза.
— Это ж Ванька Смирнов. Из второй группы. Ну! Что три дня назад пропал… Его Соболевский лесник привел. Говорит, в лесу парня нашел. Не помнит он ничего.
Они переглянулись. Шестыми чувством я догадался — что-то тут не так. Снегиреву явно заранее докладывали о происшествии с охотничьей группой. Может, подробности
— Не понял. Уткин же сказал… — неуверенно прохрипел Снегирев и осекся. — Так! А ну, заходи сюда!
Поколебавшись, я уверенно вошел в помещение. Федор сунулся было за мной, но Сергей Сергеевич остановил его решительным жестом.
— А тебя я не звал.
И не дожидаясь реакции, захлопнул дверь у него под носом.
Я был заинтересован — не просто так он меня пригласил. Сейчас попробует прощупать меня и понять, что со мной произошло и что я вообще помню из случившегося ранее.
— Ванька… Ты это, садись. Разговор нам предстоит, — браконьер суетливо сгреб с лавки какую-то кучу тряпья, судя по всему исполнявшую роль пледа. Заодно на деревянный пол упала полупустая бутылка с прозрачным содержимым и покатилась по полу. На столике стоял покрытый пылью квадратный граммофон в резном деревянном корпусе. Сверху торчала огромная позолоченная труба, внутри которой я тоже заметил паутину.
Е-мое! Складывалось ощущение будто бы начальник браконьерского сообщества вообще потерял интерес к жизни, а может и вообще ко всему. Неряшливый, пьющий человек, забившийся в грязную нору. Или я ошибся и все это только ширма?
На стенах комнаты висели шкуры зверей, чучела, рога. Черепа, когти, головы… Справа от входа была стойка для оружия — там я разглядел штук пять деревянных прикладов. Да-а, я бы сказал — улов у него явно был богатый. Видимо, едва попав в Соболевку, он серьезно принялся за дело, а потом резко сдал позиции и ушел в запой. Что касается общего порядка внутри «приемной» — его не было и тут. Совсем.
Снегирев подошел и приглушил звук на граммофоне, затем сел на табуретку.
— Ну что… — произнес он, глядя на меня странным взглядом. Кажется, даже жесткое похмелье отошло на второй план. — Как здоровье?
Сейчас мне предстояло изображать человека, который ни хрена не помнит. В общем-то, все что было до попаданства в это тело, для меня было покрыто мраком. Вот именно это и нужно было попытаться разведать, сославшись на полную амнезию. Актер из меня не очень, но попытаться стоит.
— Да как… Уже получше, — потрогав висок, отозвался я. — Только голова все еще гудит. Лесник сказал, что у меня с головой что-то. Я либо с дерева упал, либо об камень головой сильно ударился. Вообще ничего не помню. Ни как я в тайге очутился, ни что произошло и почему я вообще один был. Очнулся, рядом тело чье-то. Вещи разбросанные, ружье. Патронов нет. Еще и медведь откуда-то вылез…
Я намеренно закончил короткий рассказ упоминанием о медведе, но Сергей Сергеевич никак на этот момент не отреагировал.
— Угу… Так значит, тебя Матвей привел?
— Не помню ни хрена.
— Ясно. — словно что-то прикидывая в голове, произнес тот. — И давно ты у лесника живешь?
— Второй день уже.
— Ты вполне можешь жить и здесь, с остальными охотниками, — произнес он, наблюдая за мной из-под тяжелых бровей. — Слушай, ты что же, совсем не помнишь никого? Ни с кем на промысел выходил? Ни что у вас там случилось?
— Ничего, — я покачал головой, потрогал ладонью вспотевший лоб. — Сплошная пелена. А кто такой Уткин?
— Уткин? Да-а, вот так чудеса, — протянул Снегирев. — С памятью действительно беда. Это ваш старший группы. Ты был в его подчинении. С вами было еще четыре охотника и носильщик.
Итого, должно быть шестеро. Егерь сказал, что вернулось четверо. Так, ну носильщик, по-видимому, это и есть сам Вязовскин. Уткин — мутный персонаж, но он был в числе вернувшихся. Если на поляне лежало тело кого-то из охотников — это минус один. А в ту же ночь, пока я на плоту ночевал, в лесу слышал выстрелы, значит, там погиб еще один. Медведь как минимум задрал двоих и в Соболевку вернулись не все. Возможно, старший группы и еще двое охотников. Что они наплели Снегиреву — вопрос весьма интересный. Понятно, что слухи у них разлетелись быстро и каждая собака знала, что со мной приключилось.
— Сергей Сергеевич, что со мной произошло? — медленно, словно с трудом, поинтересовался я. — Бросили меня что ли?
— Никто тебя не бросал, — отмахнулся браконьер. — Насколько я знаю, ваша группа случайно наткнулась на берлогу медведя и была вынуждена бежать. Ушли недалеко, разбили лагерь. А во время ночевки, на стоянку напал тот самый медведь. Одного сразу убил, а тебя только оглушил. В темноте, Уткин решил, что с тобой все… Сам понимаешь, обстановка, видимости толком нет. Паника, зверь этот. Ну и они уплыли на плоту вниз.
— Это и называется бросить! — хмыкнул я.
— А нечего теперь ныть! Сами на медведя полезли, мешал он вам? — жестко отозвался Снегирев. — Уткин сказал, ты в него первый и выстрелил. Да только не попал толком.
Вот дерьмо. Кажется, мой реципиент тот еще фрукт.
А я подумал о том, что моя догадка оказалась верной — на месте стоянки изначально было два плота. Ведь я видел плавающую в воде отвязанную веревку. Но, как же я тогда проплыл мимо их плота? Или наоборот, не доплыл? А впрочем, учитывая тот снегопад, вполне возможно, что я просто проплыл мимо.
Также меня посетила и другая мысль, а все ли он мне рассказал? И все ли рассказали ему? Где сам Уткин? Вот с кем нужно поговорить, уж тот знает правду. Если дело пахнет керосином, он со мной говорить не станет. Замкнется, а после попытается выяснить помню ли я что-нибудь. его люди станут осторожнее… Сдается мне, все было совсем не так, как говорит Снегирев.
Но, разумеется, вслух я этого не сказал — старательно делал вид, что верю каждому его слову.
— А семья у меня есть? — после небольшой паузы, спросил я.