Назад в СССР: Браконьер
Шрифт:
Черт возьми, на какой-то момент у меня возникло чувство, что это какая местная преступная группировка, зарабатывающая на незаконном промысле в особо крупных количествах.
За все то время, сколько я крутился в этой среде, я так и не узнал реального числа этого браконьерского сообщества, которое возглавлял Снегирев. И хотя в беседе Уткин упоминал число десять, думаю, на самом деле это не так. Ну или я чего-то не понимаю.
Не став терять времени, я покинул лагерь и отправился в Соболевку. Решил идти не напрямик, а сделать небольшой круг и пройти по окраине поселка. Прошел мимо той деревянной
Взял в руки конверт Федора.
Он был плотный, хорошо запечатанный и узнать, что находится внутри, я не мог. Думаю, это своего рода некая проверка на вшивость — влезу я туда, или нет. Ну, Федор… Конечно, не исключено, что я просто себе накрутил то, чего на самом деле нет.
Здание телеграфа я отыскал без проблем.
Никогда не отправлял телеграммы старым способом, но это оказалось даже забавно. Пожилая телеграфистка сначала отнеслась ко мне недоверчиво:
— А ты чьих будешь? Что-то я тебя тут раньше не видела.
— Я Евгений Громов, племянник нашего егеря, — просто ответил я. — У него уже неделю живу. Рад познакомиться.
— У Ивановича? — телеграфистка не торопилась отвечать взаимностью. — Кстати, как он? Его же утром вертолетом забирали, что случилось-то?
— Ой, да я и сам не знаю. Мы нашли его на опушке, неподалеку от дороги. Можно сказать ему повезло. Волки на него напали, ума не приложу, как ему удалось в тайге от них отбиться.
— Ясно. А я Татьяна Егоровна, уже пятнадцать лет телеграфистом тут работаю.
— Приятно познакомиться. Меня тут попросили отдать телеграмму, на отправку.
— Кто?
Федор ведь ничего не говорил о том, что его имя называть нельзя, поэтому я ответит как есть.
— А! Ну, конечно, — недовольно ответила женщина и убрала конверт куда-то под стол. — Будет время, отправлю.
Тут мне в голову пришла любопытная идея.
— Татьяна Егоровна, а подскажите, наш егерь куда-то телеграммы отправляет?
— Телеграммы нет, а письма да. У него же каждые три месяца отчеты по проделанным обходам в министерство охотничьего хозяйства уходят. Честно говоря, мне кажется, они в пустоту уходят и никто их не читает. По крайней мере, ответа ни разу не было.
— А почему так?
— Да потому, что мы у черта на куличках. Кому мы тут нужны?
— Да ну. Не может быть.
— Ну, насмешил, — рассмеялась женщина. — Егерь наверняка рассказал, что у нас тут за лагерь под боком находится? Сколько раз ни жаловались, все без толку. А ты говоришь…
— А как вы относитесь к людям Снегирева? — осторожно поинтересовался я.
— Браконьеры. Допрыгаются когда-нибудь, что их всех посадят. Шутка ли, уже совсем страх потеряли. Управы на них нет и никто им не указ. Этот Снегирев жирная шишка. У нас же тут милиции нет, а до ближайшего города километров восемьдесят, прямо через тайгу. Вот я и говорю, кому мы тут нужны? Уж Матвей Иванович с ними бороться пробовал не раз, да только руки у него связаны. А с области никто и пальцем не почесался…
Само собой, спросил я не просто так. Намеревался прощупать почву и понять, как сама Егоровна относится к людям Снегирева. В
— Я могу на адрес, куда Иваныч письма слал, отправить анонимную телеграмму? — осторожно уточнил я. — Только не от меня, а от имени егеря?
— Хм… Странная просьба, — нахмурилась телеграфистка. — Ну, можно. Пиши текст, а я сделаю все остальное.
— Отлично, спасибо. Что по оплате?
— Мне сначала нужно посчитать количество слов.
— А я могу текст на телеграфе сам набрать?
— Нет. Так не положено.
— А если подумать? — осторожно надавил я. — У меня важная информация от Матвея Ивановича. Он сам не успел отправить, попросил меня.
— Все равно не положено, — заупрямилась Татьяна Егоровна.
Тем не менее, все-таки протянула мне чистый бланк и карандаш.
Я отошел за небольшой деревянный столик и глубоко задумался. Основной недостаток телеграмм состоял в том, что много текста передать было нельзя. Ну, то есть можно, но дорого. В поздние годы еще куда ни шло, а в пятидесятые с этим было куда сложнее. Мне предстояло написать максимально короткий текст, способный передать всю суть. Хорошо бы воспользоваться телефоном, но я так и не выяснил, заходила в Соболевку телефонная линия или нет.
Пришлось помозговать. В итоге, после пяти минут исправлений и зачеркиваний, получилось следующее:
«Главному охотоведу края. Выяснил, что браконьеры намерены уничтожить много волков. Используют отравленное мясо. Сроки не известны. Прошу принять меры. Егерь»
Я был твердо убежден, что доверять мне было некому. Как я и говорил ранее, милиции в Соболевке почему-то не было. Точнее, само здание стояло, даже вывеска имелась. Только со слов лесника я понял, что года полтора назад единственного сотрудника с концами забрали в областной центр, а нового так и не прислали. Ну а единственная руководящая сила, которая обладала хоть какой-то властью — это Тимофей Александрович.
— А что вы про нашего председателя скажете? — снова поинтересовался я.
— А что? — отозвалась Татьяна Егоровна. — Александрович нормальный мужик. Толковый. Егерем раньше был, пока пальцы в тайге не потерял. Потом в Москву ездил, но вернулся обратно и с тех пор сельсоветом руководит. Никто на него не жалуется. Ты сам сходи, пообщайся.
В Москве, значит, был? Так может там он и познакомился со Снегиревым? Хм… Возможно, мне действительно стоит с ним попробовать поговорить. Сойти за наивного дурачка несложно и возможно удастся выяснить его роль в этой большой игре. Но было у меня какое-то скверное чувство, которое я пока объяснить не мог.
В итоге, закончив с текстом, вновь подошел к окошку.
— У меня готово!
Телеграммы передавались по телеграфной сети в ближайший населенный пункт, имеющий телеграфную связь, а дальше, в порядке очереди, они доставлялись адресату. Там подключался почтальон, ну а дальше все понятно. Не очень удобно, но телетайпы появятся только лет через двадцать…
— «Молния»?
— Что?
— Срочность передачи какая? — уточнила Егоровна.
— Ну да, пусть будет «молния».
— Ясно. Давай сюда бланк.