Назад в СССР: Демон бокса 3

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

А на «Ниву» ещё на год доверенность… Пусть пока катается, я не мелочный. Могу продлить.

Выбросил в мусорку зубную щётку и бритвенные принадлежности оккупанта. А потом сам набрал Щегловых, молясь, чтоб не глава семейства поднял трубку. Повезло, это была Оля.

— Валерик! Ты вернулся!

Жена бы так радовалась…

— Не навсегда. Но теперь могу часто. Как сама? Как мама?

— Ой… Всё хорошо. Только со Стасом рассталась, он слишком ветреный. Мама тоже в порядке. Пятьдесят исполнилось.

Хорошо, что набрал подарков на всех,

кроме Вики. Не зная толком, кто где и какая встреча ждёт, оставил их Стасу и о размолвке с Олей, с которой они встречались больше года, тоже знал. Значит, по старой привычке одарю. Пока мы всё ещё родственники-свойственники.

— Не хотите завтра приехать? Без Льва Игнатьевича, конечно.

— Куда?

— Как куда… В Ждановичи.

Неловкая пауза.

— Но там же её этот, жирный…

— Отправлен на пятнадцать суток за неповиновение милиции при проверке паспортного режима. Оля, ты прекрасно знаешь, враждовать со мной — нарушение техники безопасности. Кстати, передай его родителям, пусть проведают, что ли.

— Дядя Паша умер. Цирроз печени. Маме его — да, позвоню. Валера!

— Что?

— Хорошо, что ты приехал. Жаль, Вика так и не поняла, что потеряла.

Её потери только начались. Она ещё обо всех не догадывается.

В чулане я обнаружил мешки, удивительно похожие на свёртки, отнесённые в гараж. В них хранились мои вещи, практически все, включая спортивный инвентарь. За мной, очевидно, Гоша ничего не донашивал, кроме дома, машины и семьи, экс-донжуан по одежде существенно больше размером.

Впечатлили запасы еды в двух холодильниках, я в своё время поставил два двухкамерных «Минск», чтоб выдерживали продовольственную экспансию дедушки и бабушки, земля им пухом. Сейчас там находилась кастрюля литров на пять, полная варёной картошки, такая же с гречневой кашей, несколько кило жареного и варёного мяса… Детские питание Вани сиротливо гнездилось на ячейках дверцы.

Я накидал на сковороду мяса и картошки, разогрел в расчёте на троих, Вика молча сготовила пюре для сына. Поскольку, в отличие от неё, я прекрасно помнил вкус отвратительной детской еды, лишённой соли и сахара, от души сочувствовал пацану.

Сели за стол, Вика хмурая, Маша в восторге, что с папочкой, она уплетала разогретое мной за обе щеки безо всяких уговоров «ложечку за папу, ложечку за маму».

— Он жрал не в себя, как началась болезнь? Теперь понимаю, почему ты в суде жаловалась, будто тысячи рублей алиментов мало. Несколько сот ежемесячно только в его ненасытное брюхо!

В милицейском «обезьяннике» так не накормят. Отощает.

— Ещё лекарства. Дорогие, импортные. Через спекулянтов. У нас такие не делают. Но не помогло.

Она вот так открыто призналась, что спускала на недолюбовника деньги, присылаемые на содержание детей?! Да я и десять тысяч долларов могу отправлять, мне не в напряг, но не на содержание же Гоши!

Спать долго не ложились. Я сидел в обнимку с Машей, подходил к Ване, Вика что-то суетилась по дому… Когда пришло время ложиться,

первым принял душ и отправился в спальню, на своё обычное место, где не ночевал без малого два года. Погасил свет, он лишь чуть пробивался через окна — от дальних огней у водохранилища. Машка тут же прибежала и нырнула ко мне.

Супруга, пока без приставки «экс», притащила второе одеяло и устроилась рядом. Не знаю для чего. В доме гостевые комнаты и большой диван в гостиной. Хотела показать, что не уступает «законную» территорию? Или просто не хотела оставлять малыша без надзора, всегда надеюсь на лучшее в людях, может — зря.

У окна посапывал Иван. Вся семья в сборе. Пока семья. Формально.

Наконец, Маша отправилась к себе в детскую.

Близость Вики, ранее вызывавшая волнение, а после разлук — вожделение вплоть до нервной дрожи, не действовала никак. Практически как в казарме в Кабуле — лежит на соседней койке сослуживец неинтересного пола, с ним связан общими обстоятельствами, но закончится спецкомандировка, и расстанемся навсегда. Слегка утомлённый перелётами и впечатлениями, я перевернулся на бок и собрался спать, когда, проскользнув под одеяло, мне на плечо легла прохладная ладошка.

— Валер?

— Да? Ты не спишь ещё?

— Ну… твой приезд выбил из колеи. Может…

— Что — может? Так как раньше уже не будет никогда.

Лежать спиной к собеседнику невежливо, даже если он/она — разводящаяся с тобой супруга. Перевернулся к ней лицом.

— Понимаю. Но всё же…

— Через неделю у нас суд. Можем расстаться по-плохому, на это ты и взяла курс. Или договориться по-хорошему, найдя компромисс, у нас дети.

Она привстала на локте, подперев ладонью голову.

— Что за компромисс?

— Несложный. Первое. Выслушай моё предложение и не отметай с порога, сначала обсуди с мамой и Олей, обдумай. Я подписываю с тобой контракт и обязуюсь обеспечить тебе достойное проживание с детьми в США, две поездки в Белоруссию ежегодно. Рядом со мной в Калифорнии, но отдельно. Ты — независима, единственное условие — мой неограниченный доступ к детям. В пакете идёт предложение оплатить перевод и учёбу Оле в вузе США. Гарвард не потяну, но что-то достойное второго эшелона.

— Хочешь и её перетащить на Запад?

— Что значит — перетащить? Горбачёв затеял «перестройку», через несколько лет на смену плановой экономике придёт рыночная. Специалисты с западным образованием будет цениться больше, чем тигры-альбиносы. У Ольги Львовны будет выбор: вернуться в Минск или устраиваться в любой точке планеты. Я сам скоро возвращусь насовсем.

— Ты-ы?!

— Примерно через пять-шесть лет. Завоюю все чемпионские пояса в супертяже. Из профи-бокса нужно бежать до тридцати, если нет желания стать инвалидом. Построю лучшую в Белоруссии спортивную школу с лучшими тренажёрами, найму самых талантливых тренеров из России, Украины или даже с Кубы. Лет за десять школа окупится за счёт побед моих воспитанников на международном ринге.