Назад в СССР: демон бокса
Шрифт:
Это вообще весьма интересная организация. Официальных прав не имеет. Ни за что не отвечает. Но стоит кому-то из обладателей просторного кабинета в их офисе на улице Карла Маркса поднять телефонную трубку и бросить в неё веские слова «есть мнение, товарищи…», как шестерёнки бюрократических механизмов приходят в движение, спортивный функционер внезапно прозревает и принимает решение: обладание кубком «Первая перчатка» даёт право Валерию Матвейчуку подставить лоб под удары на первенстве города независимо от возраста жертвы. Если из-за неопытности сей боксёр покинет ринг вперёд
В общем, чемпионат города должен был стать последним, где я защищаю цвета «Динамо». Без командного духа, выходит, Когану не нужен. Уважаемый тренер, наверно, слишком давно выходил на ринг и забыл, что боксёр там — один перед противником, судья не в счёт, он только мешает. И думать надо о своей победе, не об интересах команды, там пусть другие напрягаются.
Я получил вольную на добрый месяц. Коган вообще не подходил ко мне в зале, фактически предоставив полную свободу после общей разминки. Один — значит один. Радовался лишь Венька, получивший шанс поменяться со мной весовой категорией, худея «постом и молитвой».
Наконец, наступил февраль. Открытие назначили на субботу, тогда же мой первый бой в шестнадцатой. Утром с удивлением узнал, что Евгений, отец тела, собрался туда же.
— Не подначивай его, — попросила ма. — Он хоть как-то старается перекинуть к тебе мостик.
Вспомнилось из Высоцкого: «Я прозревал, глупея с каждым днём, я прозевал домашние интриги», но обращать внимание на очередные семейные маневры не стал.
Мостостроитель обнаружился в четвёртом ряду, больше я не обращал на него внимания, сосредоточившись на армейце из юношеской спортшколы СКА.
— … В красном углу ринга Леонид Березин, вооружённые силы. Двенадцать боёв, одиннадцать побед, из них семь досрочно. Тренирует спортсмена…
— Универсал, — шепнул Коган, ассистировавший мне лично. — Не Брылёв, но тоже очень силён. Способен менять левостороннюю стойку на правостороннюю. Попытается подловить на встречном. Не расслабляйся ни на миг.
Я всё это знал. Информация о соперниках достаточная, вот только и Березин был в курсе, что перед ним нокаутёр, способный бить с обеих рук. Он обрушил на меня такой град ударов, что ни вздохнуть, ни пёрнуть. Физуха отменная, его хватило на весь первый раунд, даже не пытался его контратаковать.
— Выдохнется, — прикинул Коган, обливая меня водой в перерыве. — Но из такой массы ударов один может достигнуть цели. Если хочешь, симулируй нокдаун. Ты быстрее восстанавливаешься.
— Шутите, тренер? В зале сидит мой отец. Увидит, как сына ушатали, дома начнётся прежнее: никакого бокса. Так что воюем как под Сталинградом — крепко и насмерть. Или как наши под Эль-Кунейтрой.
Коган едва полотенце не уронил. Подробности войны «израильских агрессоров» против миролюбивого сирийского народа, почему-то первым напавшего на тех агрессоров, в СССР мало кто знал, разве что постоянные слушатели «радиоголосов». Под Эль-Кунейтрой состоялось крупнейшее сражение, Армия обороны Израиля размолотила многократно
В этой жизни Березин вторично кинулся меня избивать. Выше ростом, мышечная масса больше, ему вряд ли пришлось пить три литра кефира перед весами, а потом, согнувшись над фаянсовым другом, изливать кефир обратно. Он несколько раз менял стойку, лупил практически всеми существующими в боксе способами, включая панчи и малоизвестный в СССР оверхэнд. На второй минуте второго раунда крепко достал, и мне, едва удерживая ускользающее сознание, пришлось вязать его руки в клинче. Судья выкрикнул «брэк!», потом ещё раз «брэк!», и я отступил на шаг. Как раз истекло время.
— Получил? — поинтересовался Коган.
Клянусь, его раздирали противоречивые чувства. Конечно, болел за меня, всё же воспитанник. И одновременно желал, чтоб кто-то проучил, сбил спесь с выскочки.
— Есть такое. Уже прошло.
— Значит, кинется на добивание. Лови момент.
Тренер был прав. Как бы ни был хорошо подготовлен армейский, два раунда активного рукомашества его утомили. Бил по-прежнему опасно, сильно, но внимание и координация движений уже не те. К тому же уверовал в мою безвредность и нарвался на простейший джеб левой.
Но в тот джеб я успел влить немножко «пли». Ровно столько, чтоб на мгновение вспыхнули искры перед глазами, и боксёр с запозданием на десятую долю секунды увидел хук, летящий к его подбородку, когда ни перчатку поднять, ни голову наклонить уже просто не хватает времени.
Березина потащило в бок, он ухватился за канаты. Судья досчитал до семи и, думаю, намеревался скомандовать «бокс», как на ринг вылетело полотенце. Секундант прав: с таким потрясением лучше перед нокаутёром не прыгать.
Переодевшись, я вернулся в зал на трибуны к динамовцам и досмотрел последние бои. Не знаю, какие там договорняки у Когана со спартаковскими, но самые интересные, на мой взгляд, поединки сложились именно между нашими. Жребий свёл их в шестнадцатой.
Брылёв выходил на ринг после меня и закончил бой в первом раунде нокаутом. Жаль, я его не видел, и киносъёмка не велась.
— Отдыхай, — смилостивился Коган. — Боюсь, Брылёва ты не пройдёшь. Второй Лемешев. А может, и превзойдёт его.
Отец тела подкараулил меня на выходе.
— Как я за тебя переживал! Тот мужик тебя едва ли не по полу размазал!
Уставился на него с недоумением.
— Ты точно мой бой смотрел? Ничего не путаешь? Я ни одного нормального удара не пропустил. А что он лупасил мне в перчатки и локти, это в пользу бедных. Выдохся и нарвался. На пару лет старше, но сосунок ещё. У него не было шансов.
Пусть преподавание научного коммунизма отупляет человека, какое-то соображение у него осталось. Догадался, что заливаю.