Назад в юность два
Шрифт:
– Ира, так он что, вообще не обследован?
– Конечно, я пришла попросить возьми ты его к себе, обследуете, если есть возможность, то поставьте стент. Может, хоть еще несколько лет сможет прилично пожить.
– Ира в этом нет проблем, но вот согласится ли он на эту манипуляцию.
– Сейчас он наверно согласится на все что угодно.
– Хорошо, я сейчас позвоню, его запишут на госпитализацию, думаю, что дня через два он будет у нас.
– Спасибо Сережа, как хорошо, что ты такой же, как и шестнадцать
– Да уж.- Скептически подумал я,- Если юноша шестнадцати лет за следующие щестнадцать становиться мужчиной, личность шестидесяти шести лет за следующие шестнадцать лет, наверно так сильно не меняется, даже если она и находится в теле молодого человека.
– Сережа, ты сегодня очень занят? Хотелось бы посидеть где-нибудь, поговорить.
Наверно мужчина тридцати двух лет при приглашении такой женщины завилял хвостом от радости. Но мой холодный разум рационально оценивал:
– А что за этим приглашением - просто радость от встречи с юностью, или у Иры какие-то другие планы? Ведь, чтобы я взял на лечение отца, ей совсем не обязательно было добираться до меня.
– Ира, у меня крайне напряженный график работы, не знаю, что и сказать.
Ну, вот если только, давай в кафе, тут, напротив, у меня через полчаса обеденный перерыв, обычно я здесь перекусываю, но ради такого случая можно и в кафе заглянуть.
Когда мы зашли в кафе, она тут же спросила у официанта можно ли здесь курить, и обрадовано вытащила пачку Мальборо, и закурила. Мы сидели за столиком, разглядывая друг друга. Все-таки Ира была хороша. Сегодня на ней было платье, она по-прежнему любила короткое и, несмотря на зиму, была без рейтуз. Откинувшись назад, так, что под тонкой материей обрисовывалась ее большая грудь, она положила ногу на ногу, и они открытые почти до середины бедра, были представлены моему взгляду. Когда же она заметила мой взгляд направленный туда, то удовлетворенно улыбнулась.
– Мы посидели около часа, я рассказал, что женат, у меня две девочки. Ирка это слушала без особого интереса.
– Наверняка уже все узнала.- Думал я.
Она жила одна уже два года, детей у нее не было. Работала врачом статистиком в крупной больнице. И сейчас, снова пришлось жить с родителями, приехавшими обратно в Москву. Я понял, что, несмотря, на то, что квартира была большая, Иру жизнь с родителями тяготила и, ей хотелось ее изменить.
– Уж, не с этим ли связан ее визит ко мне.- Бродили мысли в моей голове, тем более, что она вся извертелась, показывая себя во всяких ракурсах.
Но перерыв заканчивался, меня ждали пациенты и сотрудники, и мы распрощались, обменявшись телефонами.
Хотя Ирка была у меня немногим больше часа, этот визит выбил меня из колеи. Я не понимал, как можно так явно добиваться своей цели, или она считает, что я слепой и не вижу ничего.
Через два дня в отделение поступил Аронов. Когда я зашел в палату на обход с лечащим врачом, я не сразу узнал в седом мужчине с отекшим лицом Ириного отца. Михаил Моисеевич очень сдал за прошедшие годы. Но он то узнал меня сразу. К его чести он не был фамильярен, и держался очень тактично. Лечащий врач доложил мне о планирующемся обследовании, и лечении. Подобные больные ничего нового для нашей клиники не представляли, и я был в этом плане с ним вполне согласен. После обсуждения, я счел своим долгом, отпустив врача, несколько минут уделить больному. Мы поговорили немного, больше по поводу его болезни и предстоящего лечения. Он посетовал на Иру, которая, как ему казалось, не смогла пока найти себя в медицине, и поздравил меня с успешной карьерой.
Я рассказал ему о перспективах лечения, да и он сам был хорошо осведомлен об этом методе лечения, но, тем не менее, внимательно слушал меня. В общем, Михаил Моисеевич произвел на меня гораздо большее впечатления, как человек, чем его дочка.
Ира же продолжала звонить мне каждый день, якобы интересовалась здоровьем отца. И все пыталась договориться о встрече. Мне это начинало надоедать, но не хотелось приобретать еще одного врага, притом по собственной вине. Мне и так хватало доброжелателей, которым не нравился мой возраст, и я не раз про себя благодарил Чазова, за то, что дал мне возможность попасть на глаза Брежневу. Ведь только то, что я являюсь его личным врачом, хранило меня от наветов менее удачливых коллег.
Да и Ане тоже пришлось нелегко. Еще в начале нашей жизни в Москве, когда она работала в НИИ, на работе узнали, что у нее муж работает в Кремлевской больнице, то начались всякие шепотки, А когда я защитился и стал профессором, то шепотков стало еще больше. И хотя вроде ничего происходило, но Аня все это переживала и в конце концов мне пришлось самому заняться ее трудоустройством и теперь она работала в Госбанке и делала там хорошую карьеру.