Назад в юность два
Шрифт:
– Ты понимаешь сынок, просто странно это все. Вот посмотри, когда Хрущев нашу Карелию из Союзной республики сделал автономной, никого и не спросили. А когда Никитка еще и Крым хохлам отдал, тоже ведь никто не пикнул. А сейчас смотри еще почти год до съезда партии, а уже такие дебаты идут. Вот я бы, например, и не советовался и не ждал, а сразу бабах и все.
Я засмеялся:
– Ну, папа, ты всех разбабахаешь, артиллерист ты наш. Ты сам посуди, сколько вопросов надо решать, где будут областные центры, границы новых областей в некоторых местах надо, наверно будет
Мы еще немного поговорили на эту тему, но вскоре в нашу беседу вмешалась Аня:
– Эй вы, горе - политики, вам не надоело решать вопросы строительства социализма в одной отдельно взятой стране. Что у вас за привычка, как сядете за стол, так или коммунизм строите или международные проблемы решаете. Можно подумать, что с вами кто-то посоветуется.
Вот вы Алексей Анатольевич, лучше посмотрите, какие мне джинсы Сережа из Англии привез.
И Анна гордо продефилировала мимо нас в туго обтягивающих ее симпатичную попку джинсах.
Мы с отцом оба синхронно уставились на эту попку. А когда Аня остановилась, отец, с удовольствием, разглядывая стройную фигурку моей жены, улыбаясь, подмигнул мне.
Я начал рассказывать о конгрессе, но мой рассказ особого впечатления не произвел.
Подробностями моей первой заграничной поездки отец особенно не интересовался. Но бутылку дешевого виски, купленного в аэропорту в дьюти фри на остатки валюты, он с удовольствием сунул в чемодан.
– Попробую дома с тестем твоим, с войны ведь не пробовал. Интересно за эти годы лучше стала, тогда гадость такая была, плевались все, но пили.
Проговорив допоздна, обсудив и вспомнив всех, кого смогли мы, наконец, улеглись. Утром, отец уже собрал свой чемодан и заявил, что после пробежки по делам намерен посетить ГУМ и ЦУМ, а потом, не заходя к нам, отправится домой. Так, что мы распрощались, и, пообещав регулярно звонить друг другу, отправились на работу.
Сегодня мне надо было опять встречать Кулакова и лично сопровождать его на обследовании. Его история болезни лежала у меня в сейфе, и еще несколько томов было в архиве, но они меня не очень интересовали.
Как обычно перед обследованием таких людей весь персонал ходил взвинченным. Все-таки ангиография- это не игрушки, на любой стадии обследования может случиться все, что угодно, от обморока до остановки сердца.
Как мы и договаривались, Федор Давыдович прикатил без опозданий к десяти утра и я побежал его встречать. Когда мы зашли в огромный кабинет с ангиографом, Кулаков, присвистнул:
– Вот это техника, почти как космическая.
Мы сели за стол, и я сообщил еще раз ему и его помощнику о проводимом обследовании и возможных осложнениях.
Конечно, было бы неплохо при проведении обследования сразу провести баллонную ангиопластику, расширить коронарную артерию сердца, если там действительно есть сужение. Но, увы, в данном случае - это было невыполнимо. Если я еще мог, в связи с показаниями, провести обследование, то для решения об оперативном вмешательстве,
Так, что на сегодня в наших планах было только введение контраста в коронарные артерии сердца и снимки для уточнения локализации атеросклеротических бляшек. Но и эта операция была достаточно опасна. Поэтому сегодня у нас в соседнем кабинете в полной боевой готовности находились два реаниматолога со всем набором необходимого инструмента.
Кулаков, державшийся вполне прилично, когда было нужно лечь на операционный стол немного замандражировал, хотя премедикация ( инъекция успокаивающего средства)ему была уже сделана. Но все дал себя уложить. И только хмыкнул, когда его руки и ноги привязали к столу.
Сегодня мне никому нельзя было передоверять эту манипуляцию, и я уже был готов. Кто бы подумал, глядя на всю эту суету, что пройдет совсем не так много времени и эта сейчас все еще достаточно экзотическая манипуляция станет будничной, почти как и все остальные, и совсем необязательно быть доктором медицинских наук, чтобы ее проводить.
Я сделал доступ через кубитальную артерию, оставляя в запас бедренную для возможного стентирования, и ввел проводник. Ориентируясь на экран ангиографа я медленно провел проводник через артерию плеча в подключичную, затем в аорту и наконец в левую коронарную артерию, затем по проводнику был проведен катетер и введен контраст. Автомат сделал серию снимков, но и так я уже ясно видел нарушение кровотока в нисходящей ветви коронарной артерии. В правой коронарной артерии все было в порядке. Итак мой первый кандидат на стентирование среди членов Политбюро появился, а так, как все операции до этого прошли успешно можно было рассчитывать на положительное решение врачебного консилиума.
Я вновь медленно снимал катетер с проводником, меня что-то беспокоило, и никак не мог понять, что. Я уже поставил специальный замочек на разрез в артерии, и пошел к умывальнику, когда понял причину беспокойства. История болезни Кулакова, которую я неосмотрительно принес с собой, лежала на столе. И когда все внимание, находящихся в кабинете сотрудников было обращено на меня, за этим столом сидел наш инженер и внимательно читал историю, аккуратно перелистывая страницы. Сейчас история лежала в прежнем виде, а инженер с головой зарылся в каком-то своем приборе.
– Очень странно,- подумал я,- чего ему надо в этих документах. У нас работают сотни людей и все знают, что не стоит совать нос туда, куда не надо. Ну да ладно, есть у меня для этого дела свой знакомый генерал. А вообще то смешно, за пять лет работы, первый раз буду сообщать о чем-то действительно похожем на шпионские игры. Вот только признаваться, что таскаю истории, куда не попадя, тоже неприятно.
<