Наживка
Шрифт:
Малкерсону прекрасно известно о продолжающихся отношениях Магоцци с Грейс Макбрайд, которая способна пробить любую предположительно секретную базу данных. И не менее точно известно, что лучший его детектив, который на службе никогда не ослабит узел галстука, чтоб не нарушить принятых в управлении правил приличия, привык проявлять огорчительное неуважение к законам о неприкосновенности частной жизни, гражданским правам и служебным инструкциям, когда ему кажется, что на кону стоит чья-то жизнь. На оформление ордеров нужно время. На законное изъятие и просмотр документов нужно время. Поэтому
– Детектив Магоцци…
– Мы стараемся поскорей разобраться, – перебил шефа Магоцци. – Неизвестно, не намечены ли другие жертвы.
– Знаю.
– Старые, беспомощные, перепуганные, – вставил Джино, пережевывая яичницу. – Бабушки, которые пекут печенье, вроде Розы Клебер.
– Детектив Магоцци, – повторил Малкерсон таким тоном, что оба подчиненных замолчали. – Если вы намерены просить Грейс Макбрайд с партнерами воспользоваться программой, которая с таким успехом отыскивает связи по нашим «глухарям», напомните, чтобы они добывали лишь ту информацию, которая содержится в открытом доступе.
– Обязательно, сэр. Но мы не просто ждем, когда что-нибудь выскочит из архивов. Как отмечено в рапорте, мы считаем, что у Джека Гилберта есть некие сведения, и сегодня хотим на него надавить.
– Тогда от всей души желаю удачи. Кажется, у прессы и общественности складывается впечатление, что убийца нацелился на весьма специфическую демографическую группу, и составляющие ее люди начинают паниковать. – Малкерсон переплел пальцы, взглянул на сверкающие золотые часы на запястье. – Помните кошмарные предсказания прессы после принятия нового закона о регистрации нелегально приобретенного оружия?
– Еще бы, – хмыкнул Джино. – Завели похоронные песни. Миллионы жителей Миннесоты перестреляют друг друга на улицах. И знаете что? Я не слышал в новостях ни единого слова о том, что подача заявок на регистрацию свелась к нулю.
Малкерсон посмотрел на него:
– За один вчерашний день к нам поступило триста семьдесят три прошения о регистрации приобретенного прежде оружия. Из одного округа Хеннепин. Из нашего округа, джентльмены. Триста из них подали люди старше шестидесяти пяти лет.
– Вот дерьмо… Прошу прощения, сэр.
Малкерсон пропустил мимо ушей вульгарную грубость.
– Причем это было до известия об убийстве Бена Шулера. Предчувствую, что сегодня поступит еще больше, особенно теперь, когда мы привлекли к себе внимание всей страны. Ночью сообщение красовалось в шапках новостей Си-эн-эн, появится оно и в вечерних выпусках других каналов и газет, после чего, джентльмены, заварится настоящая каша.
Джино всплеснул руками:
– Что это с ними стряслось? Будь я репортером национального масштаба, просеивающим телеграфные сообщения, в первую очередь уцепился бы за старика, замученного и привязанного к рельсам.
Малкерсон страдальчески вздохнул.
– Это единичное убийство. Действительно,
Глубоко в голове Магоцци что-то защекотало, словно маленькие серые клеточки вскакивали и махали руками, стараясь привлечь внимание. Он закрыл глаза, полностью сосредоточился.
– Что? – спросил Малкерсон.
Магоцци открыл глаза.
– Пока не знаю. Потом само выплывет.
26
К тому времени, когда Джино и Магоцци расстались с шефом Малкерсоном, солнце уже высоко поднялось в туманном, почти белом небе. Воздух плотный, душный, ртутный столбик подбирается к восьмидесятиградусной отметке. Свернув на 394-ю автостраду, увидели дымку, начинавшую заволакивать горизонт.
– Надвигается, – заметил Джино, оторвав взгляд от кнопок неработающего кондиционера, в которые он играючи без толку тыкал. – Наконец приближается холодный фронт из Канады, и, как только дойдет, грянет битва титанов.
– Вечером чего-то говорили, – подтвердил Магоцци. – По всему штату объявляется штормовое предупреждение.
– Ну, не дикость ли? Я две недели назад сгребал с подъездной дорожки слой снега высотой в пять дюймов, а теперь мы обливаемся потом, глядя на тучи в небе.
– Добро пожаловать в Миннесоту.
Через двадцать минут Магоцци вел машину без опознавательных знаков по кривым живописным улицам, густо заросшим деревьями, которые изо всех старались сойти за миннесотские девственные леса. Все необходимое вроде присутствует – гигантские купы взрослых деревьев, журчащие ручьи, питаемые талым снегом и весенними дождями, – но картина создана не природой. Таково представление некоего градостроителя о природной картине.
Под деревьями не валяются упавшие ветки, на них нет сломанных веток, указывающих направление последней бури, и, если какой-нибудь одинокий листок осмелился упасть прошлой осенью на неразмеченный асфальт, его давным-давно старательно подмели.
В этой части Вейзаты нет парковочных площадок. У каждого домовладельца своя территория, только изредка попадаются на глаза огромные дома, стоящие в глубине далеко от дороги, искусно огражденные стратегическими лужайками.
Джино с большим подозрением поглядывал в окно.
– Ну-ка, слушай, тут что-то не так. Ни одной рытвины. В Миннесоте весна, клянусь Богом. Выбоины должны быть. А проклятый асфальт как паркет. Наш пьянчужка, случайно, живет не в том доме на склоне холма, мимо которого ты только что проехал?
Магоцци покачал головой, не сводя глаз с головоломного поворота, соответствующего весьма изощренному естественному руслу ручья.
– Должна быть другая дорога к дому Джека Гилберта. Пьяный тут никак не проедет.
– Не знаю. Может быть, пьяный легче проедет. Слушай, старик, все равно что ехать по тонкому кишечнику.