Назло
Шрифт:
Отчего-то пугающе сильное влечение к странной, отчужденной девочке, теперь не раздражало. Не выбивало из колеи, не заставляло задуматься. Врач иногда улыбался себе под нос, больше себя не оправдывая и не выгораживая. В этом внезапно исчез смысл. Эта странная привязанность действительно есть, сколько ее не отрицай. То, что это неправильно, насильно, и так нельзя… этот факт больше не вызывал никаких эмоций.
Она же все это назло. Так казалось с самого начала, и так кажется до сих пор. Назло закатывает глаза, назло разбрасывает носки. Ухмыляется. Облизывает губы и запускает руки в тонкие, но густые волосы. Все назло. А за этим придет наказание.
Мужчина ухмыльнулся — дыхание
Ранний закат заставлял людей каждый день торопиться домой, никто не любил ходить, или ездить во тьме по холодным лужам, пока от них отражаются мрачные, тусклые фонари. День медленно подходил к своему концу, ветер усиливался, а вместе с ним и скорость случайных прохожих. Не находилось ни одного безумца, чтобы гулять в такую погоду.
За исключением одного. Доктор Хоффман уже с нескрываемым, неадекватным весельем шел домой. Один. Совершенно не торопясь, пока над городом висела тяжелая, коричневая туча. Окна дома все не появлялись, а он, как будто, растягивал удовольствие перед этим.
Две недели с их встречи прошли как вечность.
Вскоре замаячил знакомый дом, однако, желанного света из окон так и не было. Улыбка стала медленно сползать с лица. Назло. Как обычно. Странная, наркотическая радость тут же сменилась тяжелым, но не менее приятным чувством, которое отдавалось во всем теле, напрягалось, и катализировалось внизу. Сегодня ей придется за это расплатиться.
Холодный подъезд сегодня казался еще более пустым, чем обычно. Быстро поднявшись на нужный этаж, мужчина сунул в замочную скважину ключ — он дома.
Оказавшись в коридоре, Райт беглым взглядом окинул помещение, и тотчас замер. Из приоткрытой, соседней комнаты доносилось тихое, размеренное сопение. Сдвинув брови, он глянул на часы — семь вечера. Света не было не потому, что она вновь сбежала. Просто девушка не выспалась, и задремала. Вновь на мраморном, напряженном лице появилась мягкая улыбка, однако в глазах читалось тяжелое, очевидное разочарование.
Все еще спокойно, тихо дыша, она недвижимо смотрела сквозь тьму на холодную стену.
День 16
Из подъезда послышался странный скрип. Такой силы, что девушка вздрогнула и прислушалась, судя по всему, там кто-то говорил. Казалось бы, ничего особенного, но она поежилась, понимая, что проспала сегодня час, когда ее сосед ушел.
«Надеюсь, на работе он задержится…» — думала про себя Хелен, жадно уминая второй бутерброд с маслом. Более всего ей хотелось сейчас встретиться со своим другом и поговорить. Просто поговорить по душам. В том мире, в котором она жила и функционировала, ей больше всего не хватало просто слушателя, который будет понимать и одобрять простые незатейливые жизненные решения совсем юной девушки. Она бы прямо сейчас сорвалась с места с отправилась к другу, но спонтанное обещание, данное ее соседу пригвоздило ее к стулу. Еще со вчерашнего дня. Что-то подсказывало — если сегодня она уйдет, случиться мини-апокалипсис, в рамках одной квартиры. Вчера ей удалось легко провести странного мужчину. Хотя тот рассчитывал на совместный вечер, на диалог… а, в итоге, даже не стал будить «спящую» соседку.
«Посидим, закажем…похоже он стремиться загладить вину за свою пьяную выходку. Да, похоже на то. Надо дать ему понять, что у меня все хорошо, что мне это не нужно, надеюсь, успокоится…» — размышляла Хел. Однако сделать это сутками ранее, почему-то, не хватило сил. Сил, и смелости хватило лишь сделать вид, что она устала.
В
В одно мгновение по спине поползли мурашки. Девушка встала и резко захлопнула ноутбук, потому как скрипнула входная дверь. «Может снова сделать вид, что я сплю?» — пронеслось у нее в голове, но среагировать она не успела, дверь в ее комнату приоткрылась, но ничья голова, а уж тем более тело в проеме не показалось. «Пошли ужинать» — послышалось из-за двери, после чего она вновь закрылась. Хел выдохнула: вроде, все было нормально.
На кухне горел свет, а безэмоциональный Хоффман что-то переворачивал на сковородке:
— Добрый вечер.
— Да, привет-привет. Ты прямо Соник, я только с постели встать успела, — она выдавила из себя дружелюбную улыбку.
— Кто? — Райт покосился на нее, подняв бровь.
— Забей. Слушай, ты когда-нибудь был ребенком, а? — ее лицо сменилось. Губы вытянулись в нитку и растянулись в стороны, а глаза разъехались, как у лягушки.
— Нет, я таким родился. — Кажется, впервые за долгое время девушка увидела, как его поджатые губы сменила мягкая, дружелюбная улыбка.
— Тяжело твоей маме пришлось… — Хелен кашлянула. Выражение ее лица стало еще тупее: — Что жаришь?
— Мясо. Любишь мясо?
— Ну да, а кто не любит…
Тина не любила. Она вообще была вегетарианкой, но отчего-то Хоффман сегодня об этом даже не вспомнил. Его тело было отягощено другой странной эмоцией, которая накалялась в шее, чувствовалась в кончиках пальцев и усиливалась внизу живота. Эта эмоция ему, безусловно, нравилась, хотя он и не мог ее никак классифицировать. Он поймал себя на мысли, что до этого дня вообще не ощущал такого, и по внешним проявлениям сравнивал это с реакцией от морфина, вколотого его больным пациентам.
То, что с ним случилось его больше не беспокоило. Даже то, что до расставания с бывшей он был другим человеком. Ответственным работником, любящим мужчиной. Даже близость у них с Тиной была такой же нежной и ласковой, наполненная пониманием и взаимным согласием. Райт не мог понять, отпустил ли он то время, но думать о нем о больше точно не хотел.
— Я спать короче. Клевый ужин, спасибо. — Хелен похлопала глазами, проглотив едва прожеванный кусок говядины, размером с ее ладонь.
— В пол восьмого? — у Хоффмана дрогнул уголок рта. Было похоже на нервный тик, или на другое отклонение, потому как в любом случае выглядело не естественно.